Луна моего сердца (СИ)

— Теперь твоей красоте будет иное применение, — и хрипло засмеялась, обнажив ряд желтоватых, но крепких и ровных зубов. Я заметила у неё на поясе связку ключей и сразу смекнула, кто передо мной.

— Негоже распорядительнице дома так разговаривать с гостями. Тем более с чистокровной.

Слуги притихли, они знали, какой высокомерной я могу быть, если задеты мои честь и достоинство, но, с другой стороны, дерзить людям, приютившим нас, я считала верхом невоспитанности.

Метресса обернулась и удивлённо посмотрела на меня, словно видела впервые, а потом снова рассмеялась и приказав слугам ждать здесь, повела меня по деревянной леснице с высокими ступенями.

Держалась она как чистокровная, должно быть, была дочерью отца нынешнего хозяина дома от человеческой женщины или даже от полукровки. А, может, она была продана в этот дом ещё в детстве? Те, в ком кровь Пришлых смешалась счистокровной, более прочих завидовали знатным леди.

— Вот ваша комната, госпожа. — Метресса открыла дверь ключом из связки на поясе и распахнула её, пропуская меня внутрь. Комната была большой и богато обставленной. Я даже постеснялась своей пыльной обуви и стала к стене, чтобы не наступить на светлый ковёр с длинным ворсом.

— Горничная сейчас придёт, в соседней комнате — ванная. Слуги уже греют воду. Вы, конечно, устали с дороги.

— Спасибо, — пролепетала я, опустив глаза. Мне было стыдно за мою вспышку внизу. В конце концов, проведя весь день в седле, я могла наткнуться на гораздо более скромный приём и была бы рада даже ему. А тут — огромная кровать с балдахинами!

— Я могу идти, госпожа? — В голосе метрессы зазвучала насмешка. А вот этого я была спускать не намерена!

— Почему вы смеетесь надо мной? — спросила я с вызовом, глядя в бесцветные глаза полукровки.

— Мою глупую голову вдруг посетила занятная мысль: это ведь вы здесь чистокровная, а там, куда едете, станете такой же грязью, как и мы. А может быть, и кем похуже.

Метресса поклонилась и, не говоря больше не слова, удалилась, аккуратно прикрыв за собой дверь.

* * *

Я осталась одна и на какой-то миг могла больше не притворяться, чтобы сохранить лицо. Прислонившись к стене, я медленно спозла вниз и, уткнувшись в колени, наконец дала волю слезам. Не было смысла сердиться на метрессу этого дома: в её словах красной нитью проходила горькая правда.

Однако долго предаваться горю я не могла, у меня отняли даже это право. Нет, фактически никто бы не осудил, если б горничная застала девушку, отправляемую к оборотням в качестве служанки или рабыни, в расстроенных чувствах. Но меня с детства учили не показывать эмоции перед прислугой. Те, в ком тела кровь иномирянок должны считать нас чуть ли не Богами и не помышлять о мятеже.

Только чистокровная раса способна удержать под контролем магию Дольнего мира. Стоит Пришлым получить к ней доступ, и они разрушат всё вокруг, оставив после себя безжизненную пустыню. Особенность нашей магии заключалась в том, что она была обоюдоострой. Применишь заклинание, и чем оно сильнее, тем больше потребуется отдать взамен. Подчас, самого дорогого. Именно поэтому, мы не смогли остановить захватчиков, как объясняли мне отец и нанятые им учителя.

Новые расы, как оборотни и огнедышащие, привлекали Пришлых на свою сторону лозунгами: мол, все мы живём здесь, и имеем равные права, а сами теснили нас, чистокровных.

— Госпожа, вам нехорошо? — услышала я мелодичный голос и очнулась от тяжких раздумий.

Надо мной склонилась девушка, молодая, тщедушная и миловидная; веснушки, рассыпанные по щекам и рыжие локоны придавали ей простодушный вид. Казалось, она ни в чём не знала отказа и пила из чаши довольства всю свою пока недолгую жизнь. А ведь, наверняка, прошла через наши мистерии. И не озлобилась.

— Госпожа, ванна готова, — продолжила девчушка и смущённо потупила взор.

— Спасибо. Это то, что мне сейчас нужно, — ответила я как можно дружелюбнее и поднялась с пола. — Сколько тебе лет?

— Девятнадцать исполнилось, — тихо ответила она, не поднимая глаз и зарделась, будто сказала что-то неприличное.

— Не бойся меня, я никого не обижу. Помоги раздеться. Как тебя зовут?

— Виклина, госпожа.

Мне стало жаль девушку, она явно смущалась, помогая мне освободиться от дорожного костюма. Я же почувствовала облегчение, избавившись от тяжести платья и полукорсета, сдавливавшего грудь.

— Дальше я могу сама.

— Что вы, госпожа, как можно?! Я сделаю вам массаж, я умею, — залепетала Виклина, её глаза вмиг наполнились слезами. Мне хотелось подойти и обнять её и, если бы я не знала, что это напугает служанку ещё больше, я бы так и поступила.

— Только не плачь, хорошо? Я не смущаю тебя?

Девушка отрицательно качнула головой и успокоилась.

— У госпожи прекрасное тело. Ваш супруг будет доволен, — сказала Виклинаа, раздевая меня. Я пропустила замечание мимо ушей, не желая вдаваться в подробности.