Луна над Славутичем

Следующие пять дней я вертелся как белка в колесе, что было немного непривычно, поскольку за свою недолгую жизнь в этом мире я уже успел привыкнуть к неспешной жизни местных обитателей, которые зачастую следовали простому правилу «Зачем делать сегодня то, что можно сделать завтра?». Все эти дни мне казалось, что я могу забыть что-то важное, что потом будет трудно исправить, покинув город. Ведь сдесь всё-таки крупнейший торговый и ремесленный центр окрестных земель, где можно приобрести очень многое, чего в удаленных землях жиган уже не будет. Однако, заранее записав план подготовки к отъезду, я ежедневно сверялся с ним, проставлял галочки напротив выполненных дел и успокаивался, просмотрев объем выполненной работы, а иногда добавлял и новые пункты.

Одной из последних плановых задач у меня стояло подписание конституции — это я так про себя называл договор, утверждающий мою власть среди жиган. А то ведь по приезду в их далекую землю вполне может оказаться, что по их традиции князь и власти-то никакой не имеет. Поэтому, купив пять хорошо выделанных заячьих шкурок, я написал на них короткий текст с общим смыслом: князь всегда прав, а если он не прав, смотри пункт первый. Использовал я греческий алфавит, чтобы текст был понятен кроме меня ещё и Ефимию (все старейшины были полностью неграмотными), но добавил специальные значки, чтобы с помощью сигмы можно было отразить многообразие шипящих звуков славянского языка. Старосты, когда услышали этот договор, попробовали было взбрыкнуть, но к этому моменту Ефимий уже успел успел их крестить, предварительно хорошо запудрив мозги. Поэтому, когда Хован начал предлагать внести изменения, то заранее обработанный мною пресвитер заявил, что один бог на небе, один князь на земле, и раз бог им указал дорогу к истинной вере, они должны с благодарностью воспринимать волю его, и, смирив гордыню, с радостью принять власть богоизбранного князя, который укажет им путь к спасению. На том едва начавшиеся прения закончились, после чего договор был подписан мной и старостами кровью. Ефимий, когда я с ним заранее обсуждал эту процедуру, сперва воспротивился такому способу подписания, заявив, что это отдает сатанизмом, на что я ему ответил, что жигане в душе остались язычниками и ещё долго будут оставаться ими, поэтому надо использовать их предрассудки на благо усиления христианства. А подпись кровью будет иметь гораздо больший вес, чем просто закорючка, сделанная чернилами.

Разумеется, я отдавал себе отчет, что даже такой договор не является гарантий устойчивости моей власти, но всё же это намного лучше, чем просто устное соглашение.

Глава 24

Четырнадцатого июня шестьсот семидесятого года от причала Харевы-Киева отправился лодочный караван, состоящий из восьми лодок. В его составе была и лодка, на которой я прибыл сюда два года назад. Только сейчас я сидел не на веслах, а расположился на корме рядом со своей женой и дочкой. Путешествовать с таким маленьким ребенком было довольно рискованным мероприятием, но я не видел другого варианта. Не оставлять же Анечку с Настей в Хареве. Гребцы, выделенные старейшинами, гребли вполне энергично, и вскоре город, в котором остались первые два года моей самостоятельной жизни в этом мире, исчез из вида.