Луна над Сохо

Помимо документов в бумажнике у него было несколько карточек — кредитки «Виза» и «Мастер Кард», еще какая-то банковская карта, а также членский билет Союза музыкантов. Пара визиток, одна из них — от агента. Я списал все данные с карточек к себе в блокнот, после чего аккуратно положил все вместе обратно в пакет.

Только в четверть третьего пришел дежурный ординатор и подтвердил наконец, что Майкл Аджайи действительно мертв. Я сообщил, что тело было доставлено с места преступления, и оформление всех документов заняло еще часа два: доктор составил подробное заключение, я сделал копии со всех необходимых бумаг, включая его заключение и записи бригады скорой. И только потом забрал тело вниз, в морг, где оно будет надежно храниться в ожидании заботливых рук доктора Валида.

Теперь оставалось еще одно дело, самое «приятное»: связаться с родными погибшего и сообщить им страшное известие. В наше время это проще простого — берешь мобильный телефон фигуранта и просматриваешь контакты. У Микки, конечно же, был айфон, он нашелся в кармане пиджака. Но дисплей погас, и мне не понадобилось его включать, чтобы понять, что микропроцессор, скорее всего, сгорел. Я положил айфон в отдельный пакет для улик, однако бирку приклеивать не стал, так как собирался сразу взять его с собой в «Безумие». Удостоверившись, что тело никто не будет трогать, я позвонил доктору Валиду. Будить его среди ночи не было нужды, так что я просто набрал его рабочий номер и оставил голосовое сообщение.

Если Микки действительно стал второй жертвой — значит, маг-убийца, охотящийся на джазменов (надо будет, кстати, придумать какое-то название покороче), за четыре дня совершил уже два нападения.

Интересно, думал я, а в списке доктора Валида есть похожие случаи? Надо проверить сразу же, как только доберусь до техкаморки. Когда зазвонил телефон, я как раз размышлял, стоит ли ехать домой или лучше поспать тут же, в морге, в комнате для персонала.

Номер был незнакомый.

— Алло, — сказал я.

— Это Стефанопулос, — произнесла сержант уголовной полиции Стефанопулос. — Нам требуются ваши особые навыки.

— Где вы?

— На Дин-стрит, — ответила она.

Снова Сохо. А почему бы и нет, собственно?

— Могу я узнать, каков характер происшествия?

— Зверское убийство, — ответила сержант. — Возьмите с собой сменную обувь.

После превышения определенной дозы кофе просто перестает действовать. И если бы не мерзкий запах освежителя воздуха, который хмурый таксист-латыш зачем-то повесил в салоне своего мини-кэба, я бы прямо там и отрубился.

Дин-стрит была перетянута сигнальной лентой от пересечения с Олд-Комптон до самого угла Мирд-стрит. Я с ходу заметил по крайней мере два микроавтобуса «Мерседес Спринтер» без какой-либо маркировки и целый косяк серебристых «Воксхолл Астра»: последнее говорило о том, что представители Департамента расследования тяжких преступлений уже здесь.

Знакомый констебль из уголовного отдела Белгравии ждал меня у ленты. Чуть выше по Дин-стрит криминалисты уже растянули тент над входом в клуб «Граучо».

Выглядело страшновато — вроде территории для учений по использованию бактериологического оружия.

Внутри меня ждала сержант Стефанопулос. Это была невысокая женщина грозного вида, чья широко известная мстительность снискала ей заслуженную славу: все знали, стоит заикнуться об ориентации этой лесбиянки в форме, и ты за это ответишь. Фигура у нее была плотная и коренастая, а квадратное лицо не делала изящнее даже стрижка под Шину Истон. Эту прическу также можно было бы назвать «выпендрежным лесбийским ежиком в духе постмодерна» — но так сказал бы только тот, кто очень-очень хочет, чтобы ему сделали больно.

Сержант Стефанопулос уже надела голубой одноразовый защитный костюм, полученный от криминалистов. На шее у нее висел респиратор. Кто-то принес два складных стула и разложил на них защитный костюм для меня. Мы называем такие штуки «презервативами». Потеешь в них, как лошадь. На ногах сержанта Стефанопулос я заметил пятна крови — они сплошь покрывали полиэтиленовые бахилы.

— Как ваш шеф? — спросила сержант, когда я сел и принялся переодеваться.

— Нормально, — ответил я. — А ваш?

— Тоже, — сказала она. — Через месяц вернется на службу.

Сержант Стефанопулос знала, что собой представляет «Безумие». Вообще это знали до странности многие старшие офицеры, просто данный вопрос было не принято обсуждать в светской беседе.

— Вы старший следователь, мэм? — осведомился я. Офицер, который руководит следствием, — это обычно как минимум старший инспектор, но отнюдь не сержант.

— Нет, конечно, — ответила она. — К нам направили шеф-инспектора сыскной полиции из Управления по расследованию уголовных дел в Хэверинге, но он выбрал неудачный управленческий подход к сотрудничеству наших структур. А в подобных случаях старшим офицерам предписывается брать ситуацию под контроль, если позволяет квалификация.

Другими словами, шеф-инспектор предпочел не покидать своего кабинета и предоставил сержанту Стефанопулос разруливать все самостоятельно.