Луна предателя

— Торсин мертв. Клиа боролась за жизнь, когда мы три дня назад покинули город, но она при смерти. Ты можешь это использовать, Коратан. Когда мы отправлялись в путь, никто еще в Ауренене не знал о твоем прибытии. Если с тех пор новость стала известна, мы можем утверждать, что враги исказили твою цель. Войди в порт Гедре завтра открыто и объяви, что ты явился искать справедливости и кары убийцам. Напирай на оскорбленную честь и требуй, чтобы тебя пустили в Сарикали.

— Кто эти злоумышленники? — спросил Коратан. — Наверняка ведь лиасидра не отмахнулась с легкостью от подобного события?

— Нет, господин, не отмахнулась.

С помощью Алека Серегил описал принцу все события последних дней. Они показали ему акхендийский сенгаи, который нашли среди имущества нападавших, и бутылочку с браслетом. Когда они закончили рассказ, Коратан пристально посмотрел на Серегила.

— Так, значит, ты не тот вертопрах, каким притворялся. Я теперь сомневаюсь, что ты вообще им когда-нибудь был. Серегилу хватило совести смутиться.

— Все, что я делал, господин, я делал ради блага Скалы, хотя теперь немного осталось тех, кто мог бы поручиться за меня, и еще меньше тех, у кого есть основания мне доверять. Твоя мать знала о некоторых моих услугах государству, как свидетельствует это кольцо. Конечно, знал и Нисандер. Если среди твоих магов есть правдовидцы, мы с Алеком будем рады подвергнуться проверке.

— Смелое заявление, благородный Серегил, но ты ведь всегда был азартным игроком, — проговорил Коратан с хитрой улыбкой. Повысив голос, он крикнул: — Дориска, что скажешь?

Открылась боковая дверь, и в каюту вошла женщина в одежде мага Орески.

— Они говорили правду, мой принц. Коратан поднял брови.

— И хорошо, что так. Явившись сюда, вы могли быть обвинены в предательстве.

— У нас и в мыслях такого не было, господин. Твоя мать послала меня, чтобы я давал советы Клиа насчет ауренфэйских обычаев. Позволь мне сделать то же и для тебя.

Ничто не имеет здесь большего значения, чем честь и интересы семьи. Ты в полном праве явиться в Гедре и потребовать возвращения Клиа. Если мы правильно разыграем свои карты, может быть, мне даже удастся добиться некоторых уступок, ради которых было отправлено посольство. Но позволь тебя предупредить: силой ты ничего не добьешься. Если кто-нибудь догадается, что ты явился, чтобы напасть, твои корабли запылают еще прежде, чем ты увидишь берег. Так что мы, возможно, спасаем и твою жизнь тоже.

— Так, значит, ты собираешься торговаться в мою пользу?

— По крайней мере в Гедре. Думаю, Риагилу мы можем доверять. Он способен добиться для тебя разрешения посетить Сарикали, но у него недостаточно влияния, чтобы склонить на твою сторону лиасидра. Меня, после всего, что я сделал, никто и слушать не будет. Тебе нужна помощь Адриэль.

— Проклятие, я способен и сам высказать свои претензии, — прорычал Коратан. — Я наместник Скалы и родич женщины, которую они пытались убить.

— Если ты не будешь претендовать на родство с кланом Боктерса, это все не будет иметь никакого значения, — ответил Серегил. — Кровная связь — твой козырь, господин, как козырь и для Клиа. Позволь Адриэль извлечь из нее все, что только можно. Конечно, может статься, что лиасидра откажет тебе в разрешении посетить Сарикали. Что бы ни случилось, мы с Алеком должны туда добраться, чтобы представить найденные нами свидетельства против Акхенди.

— Лиасидра станет слушать тебя, а меня не станет? — недоверчиво протянул Коратан. — Это что, еще одна твоя рискованная игра?

— Да, господин, именно так, — вмешался Алек. — Возвращаясь, он рискует жизнью. Если ты все еще сомневаешься в нашей лояльности…

Серегил бросил на юношу предостерегающий взгляд.

— Думаю, то, кого наши доказательства очистят от подозрений, а кого — обвинят, будет достаточным свидетельством нашей чести, господин.

Коратан снова бросил на Алека пренебрежительный взгляд, ясно говоривший, что он считает того всего лишь слугой, которому положено помалкивать.

— Мне известно, на каких условиях тебе было позволено вернуться, Серегил, и что значит нарушение этих условий. Не слишком ли большие жертвы ты приносишь ради страны, которую покинул два года назад и царице которой явно не доверяешь?

Серегил поклонился.

— Со всей почтительностью позволь тебе сказать, что мы делаем это ради Клиа и ради себя самих. И если бы мы с Алеком покинули Скалу, как ты изволишь это называть, мы не участвовали бы в посольстве. Так что теперь, я надеюсь, мы понимаем друг друга.

— Понимаем, — ответил Коратан с легкой улыбкой, от которой у Алека сжалось сердце. — Я вполне оценил проявления вашей преданности.

— Я ему не доверяю, — прошептал Алек, когда они снова поднялись на палубу и принц не мог их слышать. — Да и ты хорош! Ты практически оскорбил царицу в его присутствии!

— Эта его правдовидица все еще торчала за дверью, и к тому же сомневаюсь, что я сказал ему что-то, о чем он до сих пор не догадывался. Он понимает, что затевать нападение было глупостью; я же показал ему, как можно выкрутиться, да еще и извлечь выгоду.