Луна – суровая госпожа. Свободное владение Фарнхэма

Хью вошел, пробрался мимо Барбары и Грейс и зашел в ванную. Там он очень коротко остриг ногти, вымыл руки – сначала проточной водой, а затем кипяченой – и повторил процедуру еще раз. Помахав руками в воздухе, чтобы они высохли, он вернулся в комнату, стараясь ни до чего не дотрагиваться.

Карен лежала на широкой кровати около двери, прикрытая половинкой изношенной простыни. На плечи ее была накинута серая рубаха, которая была на Хью в ночь нападения. Грейс и Барбара сидели на кровати, Дьюк стоял в дверях, а Джо печально сгорбился позади кровати.

Хью улыбнулся дочери:

– Ну как дела? Еще схватки были?

– Ни единой, черт бы их побрал. Хоть бы он родился до обеда.

– Обязательно родится. Потому что никакого обеда тебе не видать как своих ушей.

– Чудовище! Мой отец просто чудовище.

– Доктор Чудовище, с вашего позволения, а теперь, друзья мои, прошу вас очистить помещение. Мне нужно осмотреть пациентку. Все свободны, кроме Грейс. Барбара, пойди и приляг.

– Я не устала.

– Возможно, нам всю ночь придется провести на ногах. Так что лучше вздремнуть заранее. Я не испытываю ни малейшего желания принимать преждевременные роды.

Он откинул простыню, осмотрел Карен и ощупал ее живот.

– Ты чувствуешь толчки?

– Еще бы! Когда он родится, его непременно нужно записать в команду «Грин бей пэкерз». У меня такое впечатление, что на ногах у него бутсы.

– Ничуть не удивлюсь, если это так. Ты была обута, когда зачинала его?

– Что? Папа, что за гадости ты говоришь! Да.

– Пренатальное воздействие. В следующий раз перед этим обязательно разуйся.

Беседуя с дочерью, Хью одновременно пытался определить, в каком положении находится ребенок – головкой вниз или, боже избави, поперек. Как оказалось, сделать это он был не в состоянии. Поэтому он улыбнулся Карен и солгал:

– Прекрасно, бутсы нас не побеспокоят, поскольку он расположен головкой прямо вниз, именно так, как надо. Надо думать, роды будут очень легкими.

– Откуда ты знаешь, папа?

– Положи руку вот сюда, где моя. Вот его выпуклая головка, вниз которой он и нырнет. Чувствуешь?

– Кажется, да.

– Если бы ты была на моем месте, посмотрела на себя со стороны, то могла бы даже и увидеть.

Он попытался определить, начало ли расширяться влагалище. Имело место небольшое кровотечение, поэтому он не решился произвести обследование руками: во-первых, он все равно не знал, как должно было все это быть на ощупь, а во-вторых, боялся занести инфекцию. Кое-что могло поведать ректальное обследование, но он опять же не знал, что именно, поэтому не было никакого смысла подвергать Карен этой малоприятной процедуре.

Хью поднял голову и встретился взглядом с женой. Сначала он хотел посоветоваться с ней, но потом решил, что не стоит. Несмотря на то что дети у Грейс были, о деторождении она знала не больше его самого, а дав понять Карен, что он не уверен в себе, он может пошатнуть ее уверенность в благоприятном исходе.

Поэтому он взял свой «стетоскоп» (три последних чистых листа из энциклопедии, скатанные в трубочку) и стал прослушивать сердцебиение плода. Он много раз проделывал это за последнее время. Но и здесь его ожидала неудача: он услышал множество различных шумов, которые определил про себя как «бурчание в кишках».

– Тикает, как метроном, – заключил он, откладывая трубку и снова укрывая дочь. – Твое дитя в отличном состоянии, девочка, и ты сама тоже. Грейс, вы, кажется, завели журнал: когда начались первые боли?

– Им занималась Барбара.

– Будь добра, сохрани его. А сейчас скажи Дьюку, чтобы он снял ремни со второй кровати и принес их сюда.

– Хьюберт, ты уверен, что они понадобятся? Ни один из моих врачей не советовал мне ничего подобного.

– Это самое последнее новшество, – заверил он ее. – Теперь его применяют во всех больницах. – Хью где-то читал, что некоторые акушерки заставляют рожениц тянуть во время потуг ремни. Он просмотрел все книги, ища подтверждения, но не нашел. Тем не менее здравый смысл подсказывал ему, что это действительно правильно – женщине так легче тужиться.

У Грейс на лице отразилось сомнение, но возражать она не стала и вышла из убежища. Хью собрался встать, но Карен схватила его за руку:

– Не уходи, папа!

– Больно?

– Нет. Я хотела сказать тебе одну вещь. Я попросила Джо взять меня в жены. На прошлой неделе. И он согласился.

– Рад слышать это, дорогая. Тебе достанется настоящее сокровище.

– Мне тоже так кажется. Конечно, в моем положении выбирать особенно не приходится, но Джо мне действительно нравится. Разумеется, мы не поженимся до тех пор, пока я полностью не оправлюсь после родов и не стану сильной и здоровой, как прежде. Сейчас я и подумать боюсь о разговоре с матерью.

– Я ей ничего не скажу.

– И Дьюку тоже не говори. А Барбара все знает и считает, что это прекрасно.

Схватки у Карен начались, когда Дьюк прилаживал ремни. Она вскрикнула, застонала и ухватилась за концы ремней, которые торопливо протянул ей Дьюк. Хью положил руку ей на живот и почувствовал, как сильно он напрягается одновременно с приступами боли.

– Тужься, детка, – посоветовал он, – и старайся дышать глубже – это помогает.