Луна светит безумцам

Оставалось одно – молиться. Молиться, чтобы я успел окружить его кольцом прежде, чем начну исследовать поведение ЛупГару в естественной среде обитания. Я приостановился и заглянул в ведерко, проверяя, на месте ли мелки и камешки – строительный материал для магического рисунка. Сооружая Круг, не обязательно выпендриваться по полной программе – серебряные слитки, золотые самородки и другие подобные «излишества» хороши, спору нет, но «неблагородные» булыжники тоже подойдут. Главное, чтобы вы знали, чем и когда пользоваться. Кудесник высшего класса довольствуется малым – были бы мелки, столовая соль да деревянная ложка.

Мысли скакали испуганными бурундучками. Паника росла вместе с безумным страхом опоздать. Ох, некстати... Сейчас мне позарез нужна ясная голова. Ведь за меня никто не станет принимать решения, сосредоточивать внимание, силы, помыслы... Я наддал что есть мочи и вскоре был на пятом. До кабинета Мерфи десять футов, предвариловка чуть дальше и за угол. Не сбавляя скорости, я понесся прямиком туда мимо ОСР. Изза двери в кабинет слышался требовательный голос Кэррин:

– Что значит не можете его найти?

– Не можем и всё. Парни клянутся, что глаз не сводят с квартиры, – обиженно сопел Кармайкл.

Кэррин заворчала:

– Черт побери! Неужели Дрезден собирается заявиться прямо сюда?...

Я не стал прислушиваться к разговору. Цель у меня иная. Дальше по коридору – вот о чем надо думать, и еще о том, чтобы не навернуться. Как зачуханная дворняга о трех лапах, я ковылял и шатался, позвякивая заветным ведерком, и медленно, но верно переходил с крупной рыси на вялый бег трусцой.

За углом все было постарому – сплошные решетки. И решетчатая дверьвертушка тоже на старом месте. Замками ведает дежурный охранник; он отпирает дверь, если вы сваляли дурака и приперлись без ключей. За дверью предбанничек: пара деревянных стульев и застекленная конторка. Стекло пуленепробиваемое, между прочим. В этой «крепости» за столом сидит тюремщик. Под глазами круги, на лице выражение смертной скуки. Из предбанничка непосредственно к камерам ведет цельнометаллическая дверь с крошечным смотровым окошком. Сидящий в «крепости» тюремщик приставлен следить именно за ней.

Склонив голову пониже, я подошел к вертушке и постучал по железным прутьям. Подождал. Ни ответа ни привета. Стучу снова. И тут меня осенило. Действие эликсира может оказаться настолько сильным, что охранник меня вообще не сумеет заметить. Вот будет смеху, если зелье, которое выручило внизу, подведет у последнего рубежа. Я со всей дури заколошматил по решетке рукояткой деревянной «швабры».

Оглох он там, что ли?! Наконец охранник оторвался от журнала и выпучился поверх очков. Цвета закружились, замерцали, появились легкие оттенки, и снова все улеглось в серую муть. Охранник нахмурился, оглянулся на висящий за спиной календарь и нажал кнопку.

Вертушка зажужжала, и я ввалился внутрь. Глаза долу. В руке ведерко.

– Чтото ты рановато на этой неделе, – зевнул тюремщик, снова утыкаясь в журнал.

– В пятницу уезжаю из города. Хочу побыстрее отделаться. – Я старался говорить монотонно и уныло, и к величайшему удивлению, у меня получалось. Обычно, когда ситуация требует лгать и лицедействовать, я неизменно попадаю впросак. Повидимому, эликсир помогает прятать и эмоции. Вот вернусь к себе в каморку и скажу Бобу: «Пусть ты – чертов зануда, но дело свое знаешь туго!» Обязательно скажу...

– Подпиши здесь. – Коп просунул в щель окошка планшет и ручку. Я его совершенно не интересовал. Парня куда больше забавляли журнальные картинки с полуголыми красотками.

Я застыл в нерешительности. Дьявольщина, как же подписыватьсято? На выходе он мне опять планшетку протянет... Зелье средневековой черепушки превосходно, сомнений нет, однако вряд ли эликсир изменит мой почерк. Я взглянул на следующую дверь, потом на часы... Черт побери! Время поджимает! Колебаться некогда. Я подошел к конторке и левой задней нацарапал закорюку на допуске.

– Как вечерок? Все тихо?

Охранник вскинул журнал, чтоб получше всмотреться в разворот.

– Недавно богатея привели. Поначалу вопил, а сейчас примолк чегото. – Едва удостоив взглядом мою «каллиграфию», он повесил планшетку на крючок рядом с чернобелыми мониторами.

Я наклонился немного, вытянул шею и скосил глаза на мерцающие экраны. Ага, понятненько, каждый принимает сигнал от одной из камер наблюдения. По камере на камеру, так сказать. На всех примерно одинаковая картинка – крошечный бокс, два с половиной метра на два с половиной или около того, узкая койка, параша. Со стороны коридора боксы объединяет решетчатая стена, остальные три перегородки бетонные. В правом нижнем углу мониторов присобачено по бумажной полоске, на которой черным маркером накорябано чьенибудь имя... Хансен... Вашингтон... еще имена... еще... Стоп! Макфинн! Экран камеры Макфинна мерцал сильнее других. Помехи жуткие, полосы, зигзаги, картинка размыта. Но главное я усмотрел – его бокс был пуст.

Пуст! Лопни мои глаза! Пуст!