Луна светит безумцам

Ответом мне был дружный хор рычащих, хриплых голосов. Запевала, естественно, Билли. Как единственный человек, присутствующий на заседании, я обладал существенным преимуществом – способностью говорить членораздельно. Возражения, выраженные хриплым воем, в протокол не занесешь. Правда, выли они жутковато.

– Ори громче, чародей, – изза моей спины мягко сказала Тера. – И можно идти через главные ворота.

От неожиданности я подскочил до небес. В паре метров от нас к земле прижималась Тера в привычном облике – двуногом и голом.

– Посмотрел бы я на тебя. Нашла обход?

– Ага. В одном месте кладка начала крошиться. Правда, далековато отсюда. Ты устанешь хромать вдоль всей восточной стены. Мыто побежим, чтобы успеть вовремя.

Я скривился:

– Мда. Я сейчас не в лучшей форме для рекордов.

– Похоже, выбор невелик. Ворота опутаны лучами. Через каждые семьдесят – восемьдесят шагов черные коробочки с глазками. А то место не просматривается. Настоящая удача.

– Камеры? – буркнул я. – Проклятие!

– Пошли, чародей, – сказала Тера, вставая на четвереньки. – Нет времени тебя дожидаться. Стая покроет расстояние в единый миг, а вот ты...

– Тера! Последние дни я не на пляже провел. Я и минуты не пробегу, рухну посреди улицы.

Златоглазая и бровью не повела.

– Что предлагаешь?

– Полезу прямо здесь.

Тера оглядела стену и покачала головой:

– Я не смогу перебросить всю стаю. Волкам нечем цепляться, а быстро перекидываться тудаобратно им пока не под силу.

– Не надо всех. Я один полезу. Думаю, потом ты меня отыщешь.

– А то! – проворчала Тера. – Отыщу, конечно. Только глупо соваться в одиночку. Что, если тебя камера засечет?

– Камеры оставь мне. Лучше помоги залезть наверх. Вы обежите кругом. Встретимся внутри.

Лицо Теры потемнело.

– Идиотский план. Ты слишком изранен, чтобы немного пробежаться, и достаточно здоров, чтобы идти на приступ?

– Некогда болтать, – отрезал я, посматривая на луну. – Поможешь или нет?

Тера глухо заворчала, почти зарычала. Напряглась, как под током. Под кожей резко вздулись мускулы. Волчонок, стоявший поблизости, жалобно заскулил и попятился.

– Хоррошо, чарродей. Я покажу ближайшую камерру и подниму тебя. Прриземлишься – не двигайся. Неизвестно, кто и что ждет нас за огррадой.

– Обо мне не волнуйся. Волнуйся о себе. Тем удобным путем могли пройти и Дентон, и Макфинн.

– Макфинн! – В ее голосе зазвенела гордость, а в глазах мелькнул испуг. – Макфинн пройдет и не заметит стену.

При упоминании этого имени меня дрожь пробрала.

– Ладно. Показывай камеру.

Тера прошла немного вперед сквозь осеннюю тьму – нагая, молчаливая, равнодушная к промозглому холоду позднего вечера. Я за ней. Трава под ногами хлюпала, как толстый слой мокрого плюша. Тера ткнула пальцем в полускрытую деревьями квадратную коробочку, что глазела со стены на пустынную улицу.

Я облизал внезапно пересохшие губы и потянулся к видеокамере, стараясь не высовываться изза кустов. Зажмурился, воззвал к Силе, сосредоточился. В голове ухнул тяжкий молот. Ладони вспотели, на лбу проступила липкая влага. Вообще, извести какуюнибудь механику – плевое дело. Практикующих Искусство постоянно окружает магическое поле. Оното и сводит с ума технические штучки. Стоишь такой, о плохом не думаешь, а вокруг тебя сами собой накрываются ксероксы и мобильники. Это в нормальные дни...

Сегодняшний день я бы нормальным не назвал. Энергетический запас моего поля исчерпан. Стрелка дрожит на нуле. Системы управления магическим потоком корчатся в агонии. На любое усилие тело отзывается жуткой болью.

Но, черт побери, отступать некуда! Надо попасть внутрь. С моей нынешней спортивной формой пробежка исключается. Не так давно я уже бегал и каждый раз без сил валился на финише, хватая ртом воздух, как рыба на берегу, с единственным желанием оказаться дома в мягкой постели.

Я постарался успокоиться, привел в порядок мысли и снова сосредоточился на жалких остатках Силы, которые сумел наскрести. И снова боль. Надоедливая, занудная боль взорвалась в черепушке, ужалила колени, в упор расстреляла суставы в руках. Тем не менее ниточка магической силы не исчезла. Она росла и крепла вместе с болью.

– Malivaso, – прошептал я и выбросил руки в чернеющий квадрат.

Видели, как неуклюжая девчонка подает в волейболе? Так и я, один в один. Тужился, собирал энергию, терпел, чуть ли не по швам трещал, а в итоге разрядился «мыльным пузырем», который, шатаясь, как пьяный воробей, лениво поплелся к камере слежения. Честно скажу, чудом добрался.

Сначала вообще ничего не произошло. Затем посыпались слабенькие искорки, пошел дымок... Я торжествовал. Наконец хоть чтото получилось. Даже если я едва не помер от натуги над простейшей задачкой.

– Можем идти, – переведя дух, пропищал я.