Луна в мышеловке

– Твердые моральные принципы? – приподнял бровь Герра. – Это так по-мещански, но мне нравится. Для прогнившего мира моды и шоу-бизнеса хоть какая-то свежая струя. Должно быть, ты сильно отличаешься от своей сестры. Вы ведь сестры? – ухмыльнулся он.

– Не ваше! Дело! – разозлилась Маргалит на его хамский тон и свою бесхитростность. Раньше ей никогда не приходилось иметь дела с подобными типами. В яростных схватках с отцом, соседями или сверстниками всегда было достаточно коротких грубых реплик, но этого типа подобным невозможно было пронять. Автомобиль вдруг резко затормозил. Вокруг послышались недовольные гудки клаксонов, но ее похитителю было плевать, кому он там помешал. Рука Тони метнулась в ее сторону и больно схватила за волосы на затылке. Маргалит закричала, но тут же задохнулась ужасом и смолкла, вцепившись пальцами в сидение, заливаясь слезами от боли и растерянно распахнув губы. Прямо перед ее глазом блеснуло острое лезвие ножа. На щеке почувствовала горячее мужское дыхание, а затем его губы, притворно-нежно касающиеся ее кожи.

– Расслабься, малышка… – прохрипел он в самое ухо, потянул за волосы еще сильнее, разворачивая ее лицом к себе, и прошелся влажным языком по ее пересохшим губам. – Хороших девочек я не трогаю. Я их добиваюсь, если хочу. – Ледяное лезвие ножа начало выписывать неспешные узоры по ее лбу, щеке, подбородку, шее, плечу, затем подцепило край выреза типа «кармен» и потянуло его вниз, обнажая груди. Лезвие обошло кругом сосок, двинулось вниз по холмику от центра, очертило полукруг под одной грудью, затем под другой.

– Никаких следов от пластических операций ни на лице, ни на груди, – прохрипел этот мерзкий тип. – Как-нибудь тщательно осмотрю и все остальное, но пока что напрашивается вывод, что Лали – твоя красивая сестричка-близнец. Не так ли?

Вновь к губам противным теплым слизнем прикоснулись мужские губы и язык, и Маргалит зажмурилась от отвращения и страха, крепко сжав губы. Она не знала, что отвечать. Не знала, как себя вести. Не знала, что ей теперь делать.

– А что у нас там? – продолжил этот ублюдок, приподнимая кончиком ножа ее юбку и пробираясь вдоль ноги к трусикам. Лезвие подцепило их тоненькую ткань и резко дернулось, разрезая ее одним движением. Ледяной нож прикоснулся к коротко подстриженному лобку, поигрывая с волосками. – Ты девственница?

– Ид-дите… в-вы… к-к… ч-черту! – едва слышно прошептала Маргалит, вся дрожа и плача, но не в состоянии заставить себя поддерживать этот отвратительный диалог.

В самом ухе вновь раздался противный каркающий смех, но хватка на волосах ослабла. Подцепив край ее трусиков освободившейся рукой, Тони прошелся лезвием и по нему, с одной стороны, затем с другой. Тихонько потянул, и комочек изрезанной ткани остался в его руке. Он поднес его к носу и глубоко вдохнул запах.

– Ммм… – протянул он с интонацией истинного ценителя. – Очень сладко пахнущая девственница…

Резко отпрянув от сидящего рядом мужчины, Маргалит принялась судорожно поправлять на себе одежду.

– Пожалуйста, выпустите меня! – из последних сил прошептала она. – Я не хочу с вами разговаривать! Не хочу иметь с вами дело! Не хочу находиться в этой машине! Вы вообще меня слышите?

Улыбнувшись и отстранившись, Герра засунул обрезки трусиков себе во внутренний карман пиджака, а затем вновь взялся за руль. Автомобиль тронулся и продолжил движение по запруженным транспортом улицам.

– Боюсь, выбора ты себе сама не оставила, – небрежно бросил он. – Ты слышала то, что не должна была слышать. Поэтому хочу, чтобы ты зарубила себе на носу. За все дела твоей сестренки, за все ее ошибки, промахи, ложь, выкрутасы будешь отвечать головой, как и она за все твои действия. Если мне что-то не понравится, я не стану церемониться. Мои приказы подлежат беспрекословному выполнению. Будете хорошими девочками – щедро отблагодарю. Нет – так пеняйте на себя. – Автомобиль вдруг вновь остановился, припарковавшись у тротуара. – А теперь беги, маленькая сучка. Мы недалеко уехали. Пройдешься минут пять – будешь у своего отеля. Тебя наверняка там заждались. Только помни – теперь я всегда буду следить за тобой и знать, где ты.

Маргалит сама не помнила, как выскочила из этого ужасного автомобиля. Она чувствовала себя такой прекрасной, идеальной, нежной, когда выходила из номера сестры всего минут пятнадцать назад, а теперь ее трясло, как в лихорадке. И в тех местах, к которым прикасался Герра, по телу, казалось, ползали ужасные насекомые, мерзкие, липкие, грязные… Только забежав за угол, она отважилась остановиться и нервно провела рукой по лицу, по плечам, по рукам, по уху, которое он облизывал, пытаясь понять, нет ли на них крови. Нет, он не поранил ее. Просто запугал до смерти, испоганил своими мерзкими руками и губами.