Луна в мышеловке

– Пожалуйста… Могу я переодеться одна? – повторила свой вопрос отрывисто, видимо, рассчитывая поскорее разделаться с формальностями. С чего только она взяла, что он удовлетворится такой малостью?

– Нет, Лали… Так не пойдет… – покачал головой Виктор. – Встань на колени, поцелуй мою руку и попроси как подобает.

По ее лицу молнией пронеслась ярость вперемешку с отчаянием. Только вот открыто выражать свои чувства больше не решилась, видимо, помня, как закончилось такое бунтарство в прошлый раз. И все же на колени становиться не стала. Стремительно развернулась, ринулась к постели, стянула с себя пижамные штаны и тут же молниеносно натянула джинсы, затем дрожащими пальцами расстегнула пижамную рубашку, отбросила ее прочь и надела футболку на голое тело, путаясь в лабиринте эластичной ткани и едва сдерживаясь, чтобы не ругаться, на чем свет стоял.

Виктор невольно тихо рассмеялся, тем самым еще больше вгоняя ее в краску.

– Не вижу ничего смешного! Мне не нравятся эти ваши игры! Я думала, что до вас дошло, что вы мне безразличны! Хотите добиться, чтобы я вас ненавидела?

Эта ее неистребимая упертость, пожалуй, взбесила бы его с любой другой, но сейчас он лишь наслаждался моментом, поэтому за доли секунды оказался рядом, ухватил за копну волос на затылке, закидывая голову, и за пояс джинсов крепко притянул девушку к себе, тут же накрывая ее рот поцелуем.

Нежные губы возмущенно распахнулись навстречу, может быть, собираясь изречь проклятие, но вместо этого послушно приняли его язык внутрь. Сладко и трепетно заскользили в ответной ласке, страстно посасывая и выдыхая тихий стон.

Обвил ее за талию, крепко прижимая к себе. Толкнул к шкафу, притискивая к дверце. По-прежнему держа волосы одной рукой, второй скользнул под футболку, лаская грудь и поглаживая большим пальцем твердую бусинку соска.

От шока толком не успела среагировать, просто потерялась и захлебнулась в нахлынувшей волне ощущений. По коже гуляли языки пламени, забираясь в самые чувствительные места и распаляя. Внизу живота призывно потянуло от желания.

Да, ласково он тоже умел, хотя обычно Виктору хотелось этого не так уж часто. Просто понял, что с этой кусачей ведьмой нужно быть гибким. Ее требовалось сбить с толку и выбить из колеи, чтобы усыпить внимание.

Лишь спустя какое-то время она будто очнулась. Больно вцепилась когтями в его плечи и ударила по его груди кулаками. За это ее волосы были сжаты еще крепче, поцелуй лишь углубился и стал более жестким и яростным.

Ушибленную накануне губу объяло жаром пульсирующей боли, однако это точно не могло его остановить. С минуту пожирал ее жадно, пьяно, развратно, засасывая и вылизывая, заставляя млеть и тихонько постанывать. Пятерней подхватил свою бунтарку под попу, грубо сжимая промежность сквозь джинсы. Крепче стиснул грудь, защемил разгоряченный сосок. Почувствовал-таки ее укус на своей губе. Даже в глазах потемнело от боли. Отпрянул, продолжая держать за волосы. Тряхнул и шлепнул по щеке, чтобы очнулась и немного пришла в себя. Не больно, но обидно для такой гордячки. Затем зафиксировал ее подбородок, надавив пальцами на щеки, и склонился совсем низко, почти что продолжая целовать сочные распаленные и припухшие от неистовых трений губки.

– Такие игры тебе, похоже, нравятся больше, – прорычал ей в лицо, наблюдая, как она задыхается от избытка эмоций. Легонько тряхнул еще раз, чтобы взбодрить. – Ну что, получила свое и успокоилась? – усмехнулся с угрозой, слизывая кровь со своей нижней губы, и тут же отпустил девушку, отталкивая назад.

Как ни странно, выглядела она растерянной, а вовсе не такой обнаглевшей, как накануне. Пальцами коснулась своих губ, тоже вытирая кровь и облизываясь.

– Хватит набрасываться на меня, как дикарь, – заявила упрямо, только прозвучало это уже не так уверенно. Долго сверлил ее пронизывающим взглядом.

– Предпочитаешь послушных маменькиных сынков? – скривился презрительно. – Пошли, – изрек наконец, отсекая неинтересную для него тему, и приглашающе указал в сторону двери. – И чтобы без фокусов.

Стоило ей двинуться с места, поймал за руку, крепко сжал и потянул к выходу. Лали едва поспевала за ним. Ужасно хотелось возмутиться и потребовать замедлиться, но губы все еще предательски горели после его поцелуя, во рту был привкус его крови и на коже его запах, так что она никак не могла успокоиться и унять внутренний трепет. Этот мужчина ее будоражил, творил с ней что-то невообразимое.

Между тем, они вышли в большой холл, спустились по центральной лестнице, как и в прошлый раз по пути в голубую гостиную. Только сейчас повернули не налево, а направо, прошли по длинному широкому коридору, увешанному картинами и уставленному античными статуями, как в музее, и через большую круглую залу вышли на веранду с классическими колоннами.