Луна в подземелье (СИ)

Аглая так задумалась, что как всегда не заметила приступок у калитки, за которой примостился старый дом, где в подвале жил своей жизнью паб. Девушка споткнулась и полетела было в очередной раз целовать землю-матушку (она настолько мыслями витала в подготовке праздника, что не успела даже в режим ускорения переключиться и выровняться), но тут чья-то крепкая рука подхватила ее за локоть и столкновения с мерзлой бугристой грязью удалось избежать.

- Ой, спасибо. - Аглае только и оставалось, что смущенно улыбнуться. Как себя вести с молчаливо кивнувшим крысюком, она не знала.

- Что, Алька, опять чуть не грохнулась? – по-доброму усмехнулся Тим, повернув голову к Чухоню. – У нее с этим порожком у калитки любовь. Сколько сюда приходим, почти каждый раз спотыкается.

- Не преувеличивай. – девушка насупилась. – Я просто задумалась о том, как всех рассадить послезавтра.

Рыжий тут же замолчал (видимо вспомнил недавнюю алину угрозу), а Женька издала тихий смешок.

«Лепрекон и радуга» походил скорее на кружок по интересам, чем на паб, хотя стойка – старинный деревянный дубовый стол, уставленный кофеварками, чашками и бутылками, - там была. Пабом скорее величал это место сам хозяин Уголек, высокий чернобородый дядька-свистун, обустроивший в подвальчике своего старого дома помещение, куда могли свободно приходить и общаться между собой любые представители рас Края.

Аглае нравилось бывать в этом месте с налетом старины и нетипичным для паба интерьером. Хаотично расставленные по всей большущей комнате раритетные диваны и кресла, раскиданные на пышных коврах подушки, тонкие занавеси, лишь намеком разделяющие пространство, а в центре некое подобие сцены – просто освобожденный клочок пола, где на стуле сейчас сидел Ларс и настраивал гитару. Заметив вошедших, он кивнул в знак приветствия и продолжил свое дело.

Аглая привычным жестом накинула на крючок у входа куртку и шарф (умудрилась натянуть их прямо поверх униформы) и с Женькой направилась к стойке, пока Тим и Чухонь ушли искать свободные места.

- Лунной ночи. – гулко прогрохотал Уголек, что-то болтающий в шейкере.

- Лунной.

Подруги взяли по стакану дымящегося глинтвейна и бочком-бочком двинули к рыжей макушке Тима, мелькающей у левой стены паба.

Вечер получился отменным. Аглая отдохнула духовно и физически, успела набросать план рассаживания гостей и даже немного вздремнуть. Неделя нервотрепки и беготни все же аукнулась. Девушка даже не особо вслушивалась в песни, скорее просто наслаждаясь звучанием музыки и голоса, пялилась в потолок, пока глаза не закрылись сами собой. В кресле, на которое отсела Аля (сидеть рядом с парочкой получается если у тебя тоже есть кто-то, с кем можно обниматься, в этом присутствует некое единодушие, но пока у Аглаи не было кавалера), оказалось очень тепло и уютно. Дочь Лунной Кошки пригрелась и тихонько засопела.

========== Чухонь. ==========

Парень сидел на полу и задумчиво перебирал пальцами нить занавески, полностью состоявшей из крупных янтарных бусин и по странному вкусу хозяина, украшавшей стену, рядом с которой прямо на полу в куче подушек расположился Чухонь. Ухо уловило тихий металлический отзвук, смягченный ворсом ковра. Парень обернулся и увидел лежащую у кресла, где склубочилась Аглая, пустую кружку от глинтвейна. Сама кошка сладко спала, уронив голову на плечо, светлые волосы скрывали лицо.

Странно. Чухонь ведь думал, что она на Ларса пришла посмотреть. Не взирая на темное прошлое паука, у него был целый фан-клуб (хотя сам бывший руфер относился к этому факту равнодушно), состоящий из совсем юных девушек разных фратрий. Для них те события четырехлетней давности были просто красивой историей, а нынешний образ Ларса ну совсем никак не вязался с холодным и безжалостным мальчиком, однажды решившим, что весь мир – это игра. А Чухонь помнил все, прошлое было шито внутри него на живую нитку, пострадали его люди и его Крыса. И есть те вещи, которых Ларсу он никогда не простит. Чухонь спокойно относился к существованию паука. Так будет и дальше, но лишь до тех пор, пока Ларс носит блокиратор.

Парень вновь взглянул на Аглаю, тихо, чтобы Тим и Женька, сидящие на соседнем диване, не заметили (хотя конечно сейчас мимо них голым пробегись и то не увидят).