Луна в тумане

В полночь он услыхал страшный шепот: «Проклятие на него, и здесь он налепил гнусное заклинание!» Затем шепот смолк, и больше ничего не было слышно. Сётаро сидел, трясясь от ужаса, сетуя на то, что ночь так длинна. Когда же рассвело, он вздохнул облегченно, постучал в стену к Хикороку и рассказал ему о том, что слышал ночью. Только тогда Хикороку задумался над предостережением святого человека и решил следующую ночь провести вместе с Сётаро. Ночь эта была жуткой. Ветер гнул сосны, и казалось, что он вот-вот повалит их. Хлестал дождь. Хикороку и Сётаро, тихо переговариваясь, просидели до середины четвертой стражи, и тут за окном вдруг сверкнул красный свет и послышался ужасный сдавленный голос: «Проклятие на них, и тут заклинание!» У Сётаро и Хикороку поднялись дыбом волосы, и оба на время лишились чувств.

Так день за днем проводил Сётаро, по ночам с нетерпением ожидая рассвета, а по утрам рассказывая Хикороку, что произошло ночью. Эти дни были для него длиннее тысячелетий. Каждую ночь привидение бродило вокруг дома, изрыгая проклятия, оно поднималось даже на крышу, и ночь от ночи голос его становился все ужаснее. Наконец наступила сорок вторая ночь. «Еще только одна ночь, — думал Сётаро. — Последняя ночь!» Он молился с особым усердием, а когда в начале пятой стражи забрезжил рассвет, он словно очнулся от тяжелого сна и окликнул Хикороку. «Что случилось?» — спросил Хикороку, подойдя к стене. Сётаро сказал: «Кончилось мое затворничество, брат мой. Я давно не видел тебя, истосковался, и хочется мне рассказать, от какого страха и от каких мук освободилось теперь мое сердце. Открой же дверь и дай мне выйти наружу». — «Ну, теперь все будет хорошо, — обрадовался Хикороку. — Выходи скорее». И он приоткрыл дверь. В тот же миг услыхал он пронзительный крик в доме; у него внезапно отнялись ноги, и он упал, стукнувшись задом об землю.

Придя в себя, Хикороку вскочил, схватил топор и вышел на дорогу. Рассвет едва занимался, было темно, в небе сквозь туман светила луна, дул холодный ветер. Дверь жилища Сётаро была раскрыта настежь, но самого его не было видно. Хикороку решил, что Сётаро не выходил, и заглянул в комнаты, но они оказались пустыми. Тогда Хикороку подумал, что Сётаро упал и лежит где-нибудь на дороге, бросился искать, но никого не нашел. «Что же случилось?» — подумал Хикороку с недоумением и страхом. Он зажег светильник и снова робко вошел в дом. И тут он увидел на стене у раскрытой двери свежую кровь, стекавшую на пол. Ни трупа, ни костей не было. Только что-то темное колыхалось на ветру возле карниза при свете луны. Хикороку поднял светильник и увидел, что это пучок волос. И это было все, что осталось от Сётаро. Хикороку охватил ужас. Когда стало совсем светло, он отправился на поиски по соседним полям и рощам, но вернулся ни с чем.

Обо всем, что случилось, Хикороку сообщил старикам Идзава, а те уже со слезами передали эту весть в семью Касада. Поистине вещим было предсказание котла, и не ошибся святой человек.

Распутство змеи

Жил некогда в Мивагасаки, что в провинции Кии, человек по имени Такэскэ Оя. Он был искусен в рыбной ловле, нанимал рыбаков, промышлял рыб с широкими и узкими плавниками, и семья его жила в достатке. Имел он двух сыновей и одну дочь. Старший сын Таро был прост нравом и трудился вместе с отцом. Дочь выдали за человека родом из Ямато, и она уехала к мужу. Младшего сына звали Тоёо. Был он нрава мягкого и изнеженного, любил все изящное и утонченное и нимало не помышлял о делах семьи. Отца это очень заботило, и он не знал, как с ним быть. Если выделить ему долю в хозяйстве, он сразу все разбазарит. Если отдать наследником в бездетную семью, за него придется выслушивать попреки. И отец решил: «Пусть живет как знает, пусть станет либо ученым, либо монахом. Пока я жив, пусть кормится от щедрот Таро, не будем ни к чему его принуждать». Так Тоёо стал ходить в монастырь Нати-но-Сингу, где обучался наукам у настоятеля Абэ-но-Юми-маро.