Луна Вечности

Сеймё рванулся исполнять поручение, а полукровка, опустив голову на ладони и кусая губы, взволнованно принялся размышлять о том, как пережить следующий день. Если не удастся за короткую ночь восстановить потраченные силы, может статься, что его миссию будет ждать провал.

Вернулся слуга с ужином.

— Иди к себе, — махнул Астид рукой, давая понять, что хочет остаться один.

— Я подожду, пока вы закончите трапезу, и расправлю постель, — согнувшись, сказал Сеймё.

Нехотя ковыряясь в чашках, Астид не съел и половины. Отодвинув тарелку, он встал из-за стола, доплелся до застеленной чистыми простынями кровати и плюхнулся на неё. Развязывая тесьму, Астид удивленно осознал, что его руки дрожат. Он кое-как стащил хламиду, развязал шнурки, скинул туфли и потряс ногой в попытке сбросить с неё носок.

Убирающий со стола Сеймё внимательно следил за его действиями. Носок никак не хотел сползать с пухлой щиколотки, зацепившись за край штанины.

— Позвольте мне, панжавар Падхар!

И Сеймё, в надежде избавиться от утренней немилости, кинулся снимать с ног усталого господина носки. Прикоснувшись к щиколотке, слуга вдруг увидел, как истончается, вытягивается нога. Он в испуге поднял голову и встретился глазами с черноволосым худым незнакомцем, облаченным в одежду Падхара. Астид коротким движением ткнул Сеймё в точку на шее, и тот свалился на пол, стянув с ноги полукровки зажатый в пальцах носок.

— Я же просил не прикасаться ко мне, — зло прошипел Астид.

Коснувшись босой ступней обездвиженного слуги, полукровка сделал так, как учил его Гилэстэл. Жизненная сила лежащего на полу человека наполнила полукровку энергией, возвращая оптимизм и бодрость духа. Он не смог сдержаться, не смог остановиться и выцедил из Сеймё жизнь до последней капли. Серые алчные глаза под черной челкой — последнее, что видел в своей жизни старый слуга.

С телом нужно было что-то делать. Полукровка подумал и сделал то, что, по его мнению, сделал бы Падхар — перевоплотившись, громко закричал, зовя на помощь. В комнату вбежали двое молодых евнухов.

— Ему плохо! — тыча пальцем в Сеймё, верещал «Падхар». — Да зовите же лекаря!

Один из вбежавших склонился над телом, приложил ухо к груди.

— Он умер, панжавар Падахр, — взглянул снизу вверх на сидевшего на кровати полуодетого главного евнуха.

— Умер? — с горестным недоумением выговорил толстяк. — Какое несчастье. Бедный Сеймё.

Падхар покачал головой, слез с кровати, нагнулся и вытащил из пальцев Сеймё носок.

— Бедный Сеймё, — повторил печально и повел рукой. — Унесите его.

Глава 15

Утром Астид проснулся бодрым и полным сил. Он громко зевнул и прокашлялся, но, к его облегчению, никто не откликнулся на его голос. Астид спокойно оделся, принял облик Падхара и выглянул в коридор. У его двери переминался с ноги на ногу молодой евнух, держа в руках кувшин с водой и таз для умывания.

— Панжавар Падхар! — склонился он голову. — Я отправлен старшим евнухом служить вам.

Полукровка оглядел нового слугу и забрал из его рук умывальные принадлежности.

— Хорошо. Самое главное правило — не соваться ко мне, пока не позову. К моему возвращению из храма завтрак должен ждать меня на столе.

У ворот главного дворца Астида встретил вчерашний начальник стражи.

— Панжавар Падхар. Вы за наложницей?

— Да. Её еще не привели?

— Наложницу Ольмет вывели от владыки еще ночью гэкеры его личной охраны, — хмуро сообщил воин. — И отвели в тюрьму.

— Что? — неподдельно изумился Астид. — В тюрьму?

Стражник кивнул. Выяснять причину произошедшего было некогда — до службы в храме оставалось совсем мало времени, а отчета о прошедшей ночи никто не предоставил. Стоя в относительно свободном уголке храма, окружив себя защитным заклинанием, полукровка напряженно размышлял, что же такого случилось в покоях Дербетана.

День оказался не легче предыдущего: та же изматывающая бумажная суета; улаживание скандала между наложницами, не поделившими прогулочные дорожки в саду; два просителя, чающие добиться милости Дербетана через Восьмую Невесту Луны. От одного в качестве благодарности Астид получил расписку на солидную сумму, дающую право выбрать любой товар на Большом рынке. Подношение второго было более материальным — триста золотых монет, спрятанных в потайном отсеке шкатулки с дорогим чайным сбором.

Попасть в дворцовый каземат Астиду удалось лишь вечером, после того, как очередная наложница была отправлена к владыке. Начальник тюремного караула, неохотно оторвавшись от игры в «Двадцать девять» с двумя своими солдатами, выслушал главного евнуха и указал подбородком в сторону темного прохода. Астид снял со стены один из факелов и пошел в указанном направлении.

В сумрачном коридоре шаги, сопровождаемые шумом далеких волн, отдавались зловещим эхом. Двери в немногочисленные пустующие камеры были открыты, являя взору глухие, мокнущие от сырости холодные каменные стены. Коридор оканчивался открытой всем ветрам площадкой, нависающей над морской бездной.