Луна Вечности

Грозный рык при мальчишечьем голоске скопца ему никогда не удавался.

— Далира… она удавилась.

Падхар вздохнул и с обреченным видом потянулся к наполовину сползшему носку. Сеймё подскочил, натянул его и услужливо помог надеть туфли.

— Насмерть? — Падхар вопросительно взглянул на слугу и встал, опираясь на его руку.

— Да, — кивнул тот.

— Веди.

Когда Падхар неторопливой походкой вошел в покои наложницы Далиры, там, причитая и всхлипывая, стояла её служанка. Увидев евнуха, она отпрянула от кровати, на которой лежала удавленница.

— Пошла прочь, — Падхар махнул рукавом в их сторону. — Завтра с тобой разберусь.

Прислугу словно ветром сдуло. Евнух задрал голову, глядя на крюк в потолке, с которого была снята многосвечная люстра и свисал скрученный в жгут лазоревый отрез, на котором повесилась девушка. Бросил взгляд на стол, на кипу рулонов ткани, раскиданных по нему. Пожевал губами, прищурился оценивающе, а потом склонился над телом. Дотронулся да безжизненной руки, чуть сдвинул широкий рукав, нащупывая пульс, и дёрнул верхней губой, углядев на запястье не разгладившийся след от пут.

Падхар за время своей службы видел много женских смертей. Что касается сегодняшней… Слишком многое заметили его глаза, чтобы поверить в самоубийство: след от веревки на руках, надорванный ворот платья, дорогие ткани, небрежно брошенные на стол, слишком тяжелый для того, чтобы одна невысокая женщина могла сдвинуть его с места, подтащить под потолочный крюк и так ловко продеть сквозь кольцо шелковый жгут. Значит, Мунжен. Тихая почтительная Мунжен оказалась хищницей пострашнее, чем дерзкая и напористая покойница. Но с Мунжен он будет говорить завтра.

— Мертва, — констатировал Пахар, разогнув спину. — Хоть одна хорошая новость за сегодня.

Сеймё мелко захихикал, прекрасно поняв, что имел в виду главный евнух — приличные свободные покои при тесноте гарема ценились недешево.

Глава 3

В приоткрытое окно доносился запах приготавливаемой рыбы — горчащий, жирный и въедливый. Астид поморщился. Единственное окно в отведенной им комнате выходило на дорогу, на противоположной стороне которой находилась харчевня средней руки. Нехитрую пищу готовили в котлах и на сковородах на улице, и смрад и копоть от многократно используемого жира удушающим облаком расплывались над дорогой. В иные минуты налетающий порыв ветра ветер выметал вонь с улицы, напоминая о том, что где-то за домами дышит свежестью и прохладой морской простор. Но все же, большую часть дня приходилось вдыхать этот назойливый запах. Им пропиталась вся комната, постель и одежда.

Ветер зашвырнул в комнату новую порцию дымного чада и нескольких мух, вившихся над котлами. Астид выругался вполголоса. Не вставая с кровати, махнул ладонью, и створки окна схлопнулись с дребезжанием. Через несколько минут в комнате стало невыносимо душно, поскольку окно было единственным источником воздуха. Полукровка стащил рубаху, швырнул её в угол кровати. На мокрый от пота воротник с жужжанием спикировала жирная муха, к ней присоединились еще две, и закружили хоровод, елозя по льняной ткани хоботками.

Прошло уже четыре дня, а от Падхара не было ни единой весточки. Гилэстэл терпеливо ждал, и попутно пытался определить перспективы торговых отношений, прогуливаясь по лавкам и торговым домам. Астид в первые два дня обошел с ним все островные торговые ряды, лабазы и рынки, и теперь маялся от бездействия. Единственным развлечением были вечерние представления с участием Танкри.

После знакомства она ни разу не предприняла попытки увидеться со своими земляками. И Астид, с неизменным удовольствием любуясь вечерами танцовщицей, пытался угадать причину — её ли это собственная неприязнь или запрет хозяина?

Еще до того, как раздался стук в дверь, Астид почувствовал присутствие за ней чужого. К дверям приближался не князь и не прислуга. Полукровка поднялся с кровати и скользнул к двери, раздвинув створки за секунду до того, как раздался стук. Человек за порогом вздрогнул от неожиданности, но тут же смущенно улыбнулся и поклонился. В руках визитера Астид узрел желтый бумажный конверт

— Панжавар Ги… Гили…Гли… — посланец, мучительно краснея, пытался выговорить непривычное имя.

— Гилэстэл? — смилостивился Астид.

Человек с конвертом затряс головой и протянул конверт.

— От кого? — не спеша принимать послание, Астид состроил вопросительную мину и указал на конверт.

— Панжавар Падхар, панжавар Падхар.

— Отлично! — Астид выдернул бумагу из руки посыльного.

Конверт был заклеен и скреплен печатью на стыке краев. Астид довольно улыбнулся. Медленно шарканье удаляющихся шагов за дверью превратило улыбку в чуть досадливую.

— Эй, как тебя там! — Астид выглянул в коридор, поманил оглянувшегося посыльного. — Держи. Падхару сердечный привет.

Курьер радостно заулыбался, зажав в кулаке полученную монету. Астид закрыл дверь и в раздумье закружил по комнате, обмахиваясь конвертом. Ходил долго, посматривая в раздумье на послание. Наконец решился. Надел свежую рубашку, причесался и отправился к Танкри.