Лунка серебристая

Не всегда легко определить по звуку и направление, где находится музыкант. В ночной тишине чудится, будто песня звучит отовсюду: в стрекотании заключен какой-то сложный секрет звучания сверчковой песни. Особенно трудно определить, где сидит поющее насекомое, если вокруг, хотя и далеко, поют другие сверчки. Их песни всегда согласованы, коллективны и представляют собой хорошо слаженный оркестр.

Вот состязание закончено. Вы побеждены. У вас меньше терпения и времени. Но десяток шагов назад — и вновь на прежнем месте, откуда-то из-под кустика терескена, раздалась громкая победоносная песня осторожного, чутьистого певца пустынных просторов.

В городе наш двор, наверное, один из самых шумных. С раннего утра из всех подъездов больших каменных домов высыпает детвора. Смех, крики, плач не умолкают до самой темноты. К детским голосам примешиваются шум автомобилей, грохот какого-нибудь канавокопателя, строительного крана или отбойного молотка. Еще из окон слышна громкая музыка. Люди с крепкой нервной системой не замечают этой адской какофонии большого города, нервные же страдают бессонницей, становятся раздражительными и злыми.

Как-то вечером я услышал под окном своей квартиры пение пустынного сверчка. Оно было таким неожиданным и прекрасным, что я вначале себе не поверил.

«Наверное, так забавно засверчал холодильник, или в цоколе лампочки нет контакта и пробивает искра, или что-либо другое», — думал я.

Но в комнату проникали звуки настоящей песни. Музыкант сидел где-то близко, не обращая внимания на то, как мимо гурьбой носились дети, проехал мотоцикл, о чем-то громко спорили соседки. Пение его было ясным, громким и удивительно чистым. Будто певец изо всех сил старался заглушить хаос отовсюду несущихся звуков и смело вступил с ними в единоборство.

Не знаю, как сверчок очутился на крохотной клумбочке цветов, почти в центре большого города, как уцелел от всяческих ядовитых веществ, которыми в изобилии поливались деревья и сады от насекомых-вредителей, даже когда в этом не было никакой необходимости.

Я без труда подошел к нему почти вплотную. Сверчок не заметил, не обратил внимания, не прервал стрекотания.

Спаниель Зорька тоже услышала сверчка, осторожно подобралась к кустику, вытянулась стрункой, подняла переднюю лапку, застыла, искоса, одним глазом поглядывая в мою сторону. Она не знала, что это такое: то ли зверь, то ли птица, то ли не стоящая внимания козявка. Потом не выдержала, сунула нос поближе. Сверчок умолк, но ненадолго. Дети разве пройдут мимо того, на что обратил внимание взрослый? Они собрались толпой и так же, как и я, слушали крошечного солиста, а маленькая девочка — соседка Таня, когда требовалось, командовала:

— Коля, замолчи, не сопи носом! Из-за тебя сверчок петь перестанет!

Звонкие трели сверчка продолжались четыре ночи. Иногда они слышались сквозь сон, и тогда казалось, будто я совсем не в городе, а где-то в далекой экспедиции, среди опаленных солнцем гор пустыни, и вижу не отблески уличных фонарей на стеклянных дверках книжных шкафов, а большие яркие звезды на темном высоком небе.

На пятую ночь мы не услышали сверчка. Напрасно маленькая Таня приказывала детям молчать, не шевелиться. Сверчок умолк. Исчез совсем.

— Он ушел в пустыню к другим таким же сверчкам, чтобы петь в темноте и не слышать городского шума. Ушел еще для того, чтобы петь вместе со всеми, такими же, как и он, сверчками, — так я объяснил Тане исчезновение нашего солиста.

Но я, кажется, обманывал мою маленькую соседку. От города до пустыни очень далеко. А причина была гораздо проще: рано утром дворник, поливая асфальт, направил на клумбу такую сильную струю воды, что даже помял цветы. Наверное, от этого и погиб наш милый музыкант.

Ущелье Рахат

В этом узком и извилистом ущелье, поросшем дикими яблонями и урюком, было удивительно много ремезов, клещей и сорок. Ремезы летали вокруг своих изящнейших гнездышек, напоминающих рукавичку, связанную из серой шерсти, клещи всюду висели на кустах и травах и цеплялись на мою собаку, а сороки сидели на коровах и выклевывали с них напившихся крови клещей. Коровы, судя по всему, привыкли к своим защитникам и терпеливо сносили их суетный нрав и крикливость.

Невольно вспомнилось из прочитанных книг о том, что в Африке подобным истреблением паразитов занимается на носорогах маленькая белая цапля. Она издавна приспособилась к этому занятию, сдружилась со своими хозяевами и служит им так, что криками предупреждает о приближении врагов.