Лунка серебристая

Влажная земля быстро сохнет, несмотря на пасмурный день. Комочки земли скатываются вниз, шевелятся, и холмик, будто живой, трепещет. Налетает легкий ветерок и уносит сухие серые пылинки. Когда проглянет солнце, сухая земля развеется в стороны и не останется никаких следов работы подземных жителей.

Но вот один холмик шевелится по-настоящему. В самом его центре кто-то не спеша выталкивает наружу землю. Она поднялась шишечкой и рассыпалась в стороны. В крохотном отверстии сперва мелькнуло черное, потом будто желтое и исчезло. Лишь бы еще раз появился комочек, тогда я подрежу его снизу лопаткой, поймаю незнакомца. Очень интересно, кто он такой?

В это время из зарослей полыни и засохших злаков выскакивает большой бегунок, обегает меня со всех сторон, останавливается, крутит головой, склоняет ее слегка набок — явно меня рассматривает. Но не до него! Зашевелился бугорок. Быстрый взмах лопаткой — кучка земли отброшена в сторону. Кто-то в ней барахтается, совсем черный, с желтыми полосками. Я тянусь за пинцетом. Но в это мгновение быстрый, как молния, бегунок выхватывает из кучки земли незнакомца и мчится к зарослям трав. Я бегу за ним, на ходу роняя сумку, сачок, походный стульчик, лупу. Но напрасно. На пути чеколак — бугор, густо заросший тамариском. Впервые в своей жизни я так нелепо обманут муравьем. Но не обижаюсь. До чего он ловок, этот бегунок!

«Не беда, — успокаиваю я себя. — Бегунок заработал добычу отвагой. К тому же я, кажется, ее покалечил лопаткой».

И принимаюсь караулить второй холмик. Там уже видна норка, и из ее глубины кто-то поглядывает на меня черными глазками. Опять рывок лопаткой, бросок земли. Из комочков выбирается маленькая стройная черная оса-сфекс с большой головой, ярко-желтыми усиками и ногами. Она растеряна, происшедшее ее обескуражило, не спеша заползает на комочек земли, пока я нацеливаюсь на нее пинцетом. Но неожиданно налетает ветер, и она, сверкнув угольком на светлом такыре, быстро уносится в сторону.

Что за невезение!

Тогда я удваиваю осторожность и вскоре — обладатель нескольких ос. Их можно набрать хоть десяток, да жаль маленьких тружениц.

Теперь очередь за норками. Осторожно я раскапываю их и всюду вижу в общем один план строения. Ход опускается слегка наклонно на глубину около десяти сантиметров, и тут от него в разные стороны отходят ответвления с ячейками. Они почти все закрыты, в них мешанина из обломков надкрылий, голов и ног мелких жуков-слоников. Это пища деток.

Строгого постоянства в выборе добычи нет, но больше всего слоников серых, маленьких, едва больше миллиметра. Для того, чтобы вскормить одну детку, осе приходится добывать не менее сотни или даже более жуков. Сколько же воздушных рейсов проделала с такыра в пустыню каждая заботливая мать!

И ради кого?

Только в редких ячейках уцелели личинки. Они оплели себя рыхлой паутинкой с комочками земли. Мера неплохая. Если будет ливень, такыр затопит, в паутинном домике останется достаточно воздуха, пока солнце высушит почву. В остальных же ячейках лежат куколки коварных мух. Так вот почему возле норок крутятся серенькие мушки-тахины! Они ждут, пока отлучатся хозяйки гнезд, чтобы забраться туда и отложить яичко в готовую ячейку с пищей.

Но мушки сегодня терпят неудачу. Хозяйки сидят в норках, не желают их покидать. Небо пасмурное, дует прохладный ветер. Мне тоже, как и мушкам, не везет. Как увидеть охоту ос, если они домоседничают? И откуда взялись в июле, в разгар жаркого времени года, тучи? Но я напрасно сетую на погоду. Тучи неожиданно уходят в сторону, над такыром начинает сиять ослепительное солнце, и сразу же возле норок зареяли две черные осы — сфексы. Откуда они взялись? Никто из нор еще не выбирался.

Сфексы оживленно носятся, будто разыскивают потерянные жилища. У них никуда негодное зрение. Они не отличают темных кучек выброшенной земли от поверхности такыра, слегка взъерошенной подошвами моих ботинок. Лишь бы была рыхлая кучка! Вот один стал кружиться над норкой, головой ко входу, брюшком в разные стороны.

Из норки показалась голова осы, скрылась и вытолкнула кучечку земли. Закупорилась: убирайся вон!

Из второй, третьей — тоже гонят бездомную бродягу. Зато в четвертой норке темная голова опускается вниз, открывает вход, и оса скрывается в чужом жилище. Какое необычное для сфексов гостеприимство!

Оса не пробыла долго в норе. Вскоре выскочила, скрылась, вновь появилась. Теперь я вижу, что она что-то несет, плотно прижав к груди. Придется выкопать норку.

Среди комьев земли я нахожу двух ос. Одна еще не рассталась со своей добычей — слоником. Неужели обе осы живут в одной норе? Одна сторожит ее от непрошеных гостей, другая носит добычу. Или обе заняты и тем и другим по очереди? Ведь это так замечательно! Вот и зарождение общественной жизни и разделение труда.