Лунная дорога в никуда

– Несколько лет работы – псу под хвост, – в сердцах говорил хозяин гостевого дома. – Я столько сил вложил в эту усадьбу, ты – деньги, и вот на тебе, сейчас слухи пойдут, что тут человека убили, и не будет нам постояльцев. И это за три месяца до Нового года! Что ж за напасть такая! И вообще, как подумаю, что я не успел… Ничего не успел. Черт.

Подошла Татьяна, шмякнула на стол перед мужем супницу, от которой поднимался густой дух белых грибов.

– Миша, помоги мне на кухне, – сказала она. – Нечего тут переливать из пустого в порожнее да горевать о том, чего не изменить. Давай людей кормить.

Муж встал и покорно пошел за ней на кухню – дубовая перегородка отделила их от всех остальных. Даша, словно ненароком, прошла через комнату, встала поближе. Слышно было плохо, но разобрать слова все-таки получилось.

– Не говори им. Никому не говори, – шептала Татьяна, напористо, жарко. – Это не имеет никакого отношения к делу, мы-то с тобой точно знаем. А уцепятся, начнут душу мотать. Не говори, Миша.

– Подслушивать нехорошо. – Игорь Арнольдович каким-то чудом оказался рядом с Дашей. Поглощенная чужим разговором, она даже не заметила, как это произошло.

Из кухни тут же выглянула Татьяна, оценила мизансцену, нахмурилась, бросила на Дашу уничижительный взгляд, и та сразу почувствовала, как краска бросилась ей в лицо. Да что же она, право, с ума, что ли, сошла!

– Извините, я не нарочно, – пробормотала Даша, пересекла комнату и уселась рядом с Катей. Если бы у нее сейчас спросили, кто из присутствующих в комнате ведет себя наиболее странно, она бы ответила, что все. Абсолютно все.

* * *

Шторы в спальне двухкомнатного люкса были не задернуты, и это показалось Макарову странным. Если Сэм Голдберг убит ночью, значит, перед сном он должен был занавесить окно. Впрочем, в их с Ильей номере они тоже не стали опускать имеющуюся в наличии римскую штору. Точнее, Илье это не пришло в голову, потому что, вернувшись с ужина, он завалился в кровать, какое-то время «потупил» в телефон, а потом заснул.

В номере было душно от жаркой батареи, поэтому Макаров чуть приоткрыл створку окна и штору опускать не стал, оставляя путь свежему воздуху. В окно не светило ничего, кроме луны, а это, пожалуй, было даже романтично. Вполне возможно, и Голдберга совершенно не беспокоило, что комната как на ладони. В конце концов, располагалась она, в отличие от макаровской, на втором этаже и выходила на ведущее к озеру поле. Подсматривать некому.

Тело лежало на спине на кровати и было уже окоченевшим.

– Можете попытаться определить, в каком часу произошла смерть? – спросил Макаров стоящую в дверном проеме Анну. – Только особо ничего не трогая. Настоящие эксперты нам потом этого не простят.

Женщина судорожно глотнула, но послушно приблизилась к разоренной постели, прикоснулась к руке, лбу, шее.

– Подождите, надо хоть резиновые перчатки у Татьяны попросить. Должны же быть в хозяйстве. Игнат, сбегай.

Друг послушно сходил вниз, принес упаковку латексных перчаток, которые продаются в любом хозяйственном магазине, протянул Анне. Та послушно натянула тонкую резину на руки, аккуратно подняла край шелковой пижамы, в которую был облачен американец, еще раз сглотнула.

– Он уже совсем остывший, а из учебников я помню, что в первые пять часов после смерти температура тела понижается примерно на полтора градуса в час. Все мышцы уже затвердели, то есть шесть часов с момента смерти точно прошли, а вот двенадцать – пока нет, трупное пятно исчезло при надавливании. Сейчас уже полдень, так что с определенной долей вероятности можно сказать, что смерть наступила около четырех-пяти часов утра.

– Точно не раньше, потому что мы все выскочили на звук разбившейся двери и потом разошлись по своим комнатам около трех, – задумчиво сказал Игнат. – Еще нужно было время для того, чтобы все успокоились и уснули. Лично я смог сделать это не сразу – всегда с трудом засыпаю, если меня разбудить среди ночи. Но и не позже, потому что хозяева гостевого дома встают рано. Я вчера спрашивал у Татьяны про их уклад, мне стало интересно, каково тащить на себе такое хозяйство. Она сказала, что ставит будильник на пять сорок пять каждое утро, а ее муж встает на полчаса раньше.

– Ладно, примем как отправную точку, – согласился Макаров. – Итак, потерпевший скончался от удара ножом в грудь. Рана одна, орудие преступления оставлено в ней, поэтому крови вокруг немного. На тумбочке у кровати кружка с чаем. Ну да, Даша говорила, что столкнулась с американцем на лестнице. Он ей сказал, что спускался за чаем.

– Так вот же чайник, – изумленно сказала Анна. – И чайные пакетики есть, и сахар, и бутылка с водой.

– То-то и оно, – туманно заметил Макаров. – То-то и оно. Кстати, Игнат, сходи вниз и уточни у Даши, во что был одет Голдберг, когда разговаривал с ней на лестнице – в пижаму или в джинсы со свитером?