Лунная дорожка счастья

Кристина чувствовала, что между этими двумя мужчинами была некая почти нескрываемая неприязнь. Возможно, она являлась следствием недоверия, которое многие техасцы испытывали к мексиканцам. Как ей было известно, для многих из Штата Одной Звезды прошлое вовсе не являлось историей.

Она смотрела им вслед до тех пор, пока они не свернули на дорогу. В тот же самый момент из оврага показались лохматые головы Бороды и Усов, которые, очевидно, возвращались в лагерь после наблюдений за сусликами. Она увидела, как они, обмениваясь какими-то впечатлениями, повернули вслед за двумя ее гостями.

Кристина улыбнулась — уж очень разношерстной была эта компания — и зашла в Стоун Хаус, чтобы зажечь лампу.

Глава десятая

Хейл не пришел. И хотя он не обещал, Кристина не знала огорчаться ей или радоваться. Она слишком устала от непривычной бурной жизни, новых знакомств, жутких приключений и новой информации — причем не только о других людях, но, что самое неприятное, и о себе. Физические и душевные силы постепенно возвращались к ней, но они все еще были слабы и ненадежны, как неверный любовник.

Возможно, это был не самый лучший момент для решения, от которого будет зависеть вся ее будущая жизнь. Она сознавала, что даже один уикэнд, проведенный с Хейлом, приведет к далеко идущим изменениям.

Его присутствие и его отношение к ней казались Кристине волшебными и возбуждающими чарами, в атмосфере которых она никогда не жила и о которых даже не мечтала. И Хейл был готов ее окутать ими, как драгоценным плащом. Это, вне всяких сомнений, были всего лишь эмоции, а реальность вполне могла оказаться эфемерной или даже печальной через какое-то время. Вот в этом как раз и был краеугольный камень: несмотря на намеки Хейла, Кристина не чувствовала уверенности в том, что это «какое-то время» вообще состоится.

Была ли она готова обменять несколько дней, недель, даже месяцев роскоши и удовольствий на медленное возрождение и приобретение душевного равновесия, которые сменили пропасть темноты и отчаяния? Жизнь снова вернулась в свое русло. Возможно, не следовало бы резко менять ее течение. А что если эта неопределенная привязанность к Хейлу, которая могла оказаться привязанностью в силу привычки, распустившаяся быстро, как парниковый цветок, вдруг она точно так же быстро завянет и высохнет? Тогда, может, ей вообще не стоит расцветать?

Но в отношении Хейла была такая отчаянная настойчивость, такой неудержимый порыв, который требовал немедленного ответа. Его позиция была твердой: если она откажется, то другой возможности у нее не будет. Кристина же не была уверена, что готова к какому-либо решению, тем более торопливому и безрассудному.

Кроме того, Хейл вовсе не был ее единственной надеждой на более полнокровную жизнь в будущем. Во время этого неожиданного весеннего пробуждения она вдруг поняла, что ей интересны и другие мужчины. Она знала, что во многом ее чувства к Хейлу были вызваны тем, что он был для нее привычен, был ее связью с прошлым. Но теперь.

Она чувствовала себя сконфуженной и растерянной, как бабочка, крылья которой окрепли, но она не знала зачем и куда лететь. Кристина расслабилась и попробовала успокоить волнение чтением книги Мэри Аустин «Земля дождика», этой любовной лирической прозой, написанной другой женщиной, которая нашла и постигла сущность пустыни.

На следующее утро, когда Кристина работала в студии, а в открытые окна лился свежий ветерок, она услышала шум подъехавшего автомобиля и вскоре не без удивления увидела голубой «линкольн» Хейла.

— Привет, — закричала она из окна. — Разве твоя машина умеет прыгать как кенгуру?

Хейл вышел из машины с выражением легкого удивления на лице.

— Что ты имеешь в виду?

— Я подумала, что она перепрыгнула через цепь для того, чтобы избавить своего изнеженного хозяина от ходьбы.

Он засмеялся.

— А, ты об этом. Но, боюсь, что в этом нет никакой экзотики. Я остановился у заставы и поговорил с твоими друзьями Хокинсами. Они сказали, что я могу попросить лесничего. Я так и сделал, и он разрешил мне проехать.

Кристина облокотилась на подоконник, понимая, что проиграла этот раунд.

— Ну, и что ты думаешь о нашем доблестном защитнике пустынь? — спросила она, чувствуя при этом легкие угрызения совести. Барт Девлин уже показал ей, что он гораздо более сложный человек.

— Очень доблестный, — сухо ответил Хейл, — и очень скрупулезный. У меня сложилось такое впечатление, что он не пропустил бы меня, если бы не узнал машину, — он сказал, что видел ее здесь прошлой ночью. Неужели одной сторожевой собаки тебе недостаточно?

— Этот пес стережет не меня, а девственную флору, фауну и геологию.

— Понимаю, — он из тех людей, которые любят в одиночестве скакать на закат верхом на любимом коне.

Кристине показалось смешным чувствовать себя оскорбленной за Барта: разве она сама совсем недавно не думала о нем точно так же? И все же…

— Итак, — продолжал Хейл, — сколь ни очаровательна эта сцена из «Ромео и Джульетты», но собираешься ли ты пригласить меня в дом?