Лунная миля

Я свернул на Тук-Террас и припарковался в тупике, рядом с недостроенным ранчо. Соседние с ним дома, по виду полностью готовые, пустовали. Свежепосаженные кусты и лужайки зеленели, несмотря на декабрьскую погоду, но подъездные дорожки все еще ждали, когда же их наконец покроют асфальтом. Пробравшись сквозь скелет недостроенного ранчо, я пересек акр бледного песка — вбитые в него колышки и натянутая между ними бечевка обозначали границы будущего заднего двора. Наконец я оказался за домом Хелен и Кенни — двухэтажной типовой подделкой под итальянский особняк. Даже не заходя внутрь, я мог бы поклясться, что на кухне обязательно будет стойка из гранита, а в ванной — гигантских размеров джакузи.

Если задуматься, более бездарно подкрасться к дому я бы не смог, даже если бы и захотел. Перед окнами я проехал так медленно, что меня бы смог догнать даже трехногий бассет, страдающий от дисплазии бедра. Машину я припарковал поблизости — не так чтобы совсем уж на виду, но тем не менее. И к самому дому я подошел со стороны пустыря, где меня было видно каждому. Да и сам визит я решил нанести днем, а не ночью, как следовало бы. Для полноты картины мне не хватало разве что плаката с надписью: «Ребят, ключ от входной двери не подкинете?»

Поэтому самым умным шагом в такой ситуации было бы пройти мимо, надеясь, что обитатели дома примут меня за землемера или плотника, и отправиться восвояси. Вместо этого я решил, что пока мне везет, — было два часа дня, но поблизости я не видел ни души. Глупо верить в такую вещь, как везение, и тем не менее все мы разделяем эту веру каждый раз, когда переходим улицу с оживленным движением.

И пока что мне продолжало везти. Скользящую дверь смогла бы вскрыть даже Габби. Или я, вооруженный брелоком-открывашкой и кредиткой. Зайдя внутрь, я остановился, ожидая, что вот-вот завоет сигнализация. Так ничего и не услышав, я взбежал по застеленной ковровым покрытием лестнице на второй этаж. Прошел через все комнаты, задерживаясь ровно настолько, чтобы убедиться — там никого не было. Затем спустился вниз.

В гостиной я насчитал девять компьютеров. На ближайшем ко мне была приклеена розовая бумажка с надписью «Голубой щит». На стоявшем рядом — желтая, с надписью «Bank of America». Я щелкнул по клавиатуре первого компьютера, и монитор его мягко засиял. На секунду появился рисунок рабочего стола — пейзаж Тихого океана. Затем экран позеленел, и на него выскочили четыре анимированные фигурки с головами актеров из сериала «Различные ходы». На головой Уиллиса появился пузырь, как в комиксах, и поле для ввода. Над головой Арнольда — такой же пузырь, но со словами: «Слышь, Уиллис, ты о чем это вообще?» Кимберли раскуривала косяк и, закатив глаза, говорила: «Пароль давай, придурок». А над головой мистера Драммонда возникла иконка с секундомером, начавшим отсчет — десять, девять, восемь… Пока он отмерял секунды, Кимберли начала исполнять стриптиз, Арнольд переоделся в униформу охранника, а Уиллис запрыгнул в кабриолет и тут же на нем врезался в стену. Пока машина полыхала, секундомер над головой мистера Драммонда досчитал до нуля, а затем взорвался. Экран погас.

Я позвонил Энджи.

— «Различные ходы», говоришь? В полном составе?

— Хм… почти. Миссис Гарретт я там не заметил.

— Должно быть, поздние сезоны, когда у нее уже был свой сериал, — сказала она. — Так чего у тебя там?

— Компьютеры, защищенные паролями. Девять штук.

— Девять паролей?

— Девять компьютеров.

— Многовато компьютеров для гостиной, где и мебели-то нет. Комнату Аманды ты уже нашел?

— Пока нет.

— Посмотри, нет ли и там компьютера. Дети обычно не защищают их паролями.

— О’кей.

— Если найдешь, скинь мне IP-адрес и адреса серверов. Обычно люди пользуются только одним, сколько бы компьютеров у них ни было. Если я сама их не взломаю, то знаю кое-кого, кто сможет.

— Ну ни фига ж себе, какие у тебя интернет-знакомые.

Мы распрощались, и я снова поднялся на второй этаж. Спальня Хелен и Кенни выглядела точно так, как я и ожидал, — комод из «Bob’s Furniture», заваленный мятой одеждой, сползший на пол матрас, никаких тумбочек, несколько пустых пивных банок с одной стороны кровати, несколько пустых стаканов с чем-то липким на дне — с другой. Пепельницы на полу, загаженное ковровое покрытие.

Я прошел через большую спальню, ухмыльнулся, заметив джакузи, и вошел в следующую комнату. Пустая и прибранная. Комод с отделкой под орех, такая же кровать и тумбочка — дешево, но респектабельно. Ящики пустовали, кровать — убрана. В шкафу — две дюжины пустых вешалок, на равном расстоянии друг от друга.

Комната Аманды. Уходя, она не оставила после себя ничего, кроме вешалок и постельного белья. На стене висели оправленная в рамку майка «Ред Соке» с автографом Джоша Беккета и календарь с фотографиями щенков разных пород. Единственный признак того, что Аманда вообще способна испытывать эмоции. Во всем остальном сквозило чувство спокойной точности и в целях, и в методах.