Лунная опера (сборник)

– Сегодня плачу я. Мы в расчете. Больше не ищи меня.

Прежде чем выйти из комнаты, она добавила:

– Это не твоя судьба, не следовало так поступать.

8

Вот и конец. Все кончено. Я не впал в истерику, а, напротив, почувствовал полное умиротворение. Когда я покидал виллу Главаря, у меня не было ощущения безмерного горя, тревоги или мятежа. Я поражался своему спокойствию. Я даже нисколько не досадовал на Главаря, мне больше уже не придется снизу вверх взирать на этого, как я считал, великого человека. Мне жилось лучше, чем ему, по крайней мере, мое тело могло испытывать удовольствие от жизни в этом мире. И в этом заключалась вся суть. После яркого света хрустальной люстры перед глазами у меня стояла непроглядная темень, весь восточный пригород казался сплошной тьмой. Сначала я подумал, что это просто обман зрения, но, выйдя за пределы дачи, я понял, что это не так. Вокруг действительно было черным-черно, ночь спустилась густым туманом, который накрыл весь пригород. Этот сильный туман посреди глубокой ночи сделал черный цвет мокрым, окутал, заслонил и намочил все и вся. Это был такой туманище, из-за которого пропала всякая видимость. Протянув перед собой руку, я не мог сказать наверняка, где она заканчивается. Я постарался и разом ухватился за все свои пять пальцев. Туман – это удивительное явление: ничего не имея и представляя из себя абсолютную фальшь, он тем не менее запросто наполняет собой все окружающее пространство и изолирует его. Я пробовал максимально широко раскрыть глаза, но по-прежнему ничего не видел. Вероятно, и взгляд мой оказался затуманенным. Между тем я шагал без остановки, словно уносясь в заоблачные дали. Мне нужно было возвращаться, я остался без гроша в кармане и не знал толком, куда именно идти, но идти было надо, я возвращался в Нанкин. Если только мои ноги никуда не свернут с трассы, то я наверняка доберусь до Нанкина. Восточный пригород считался огромным кладбищем, известным кладбищем, на территории которого было захоронено множество великих трупов. Я и себя представил трупом, в полном спокойствии вышагивавшим по дороге. Я накрутил два круга по огибающей гору дороге, без всякой мысли о том, что уже давно заблудился. На самом деле я заблудился сразу, едва начав свой путь, я бродил почти целую ночь, и уже перед самым рассветом мне стало казаться, что душа вот-вот покинет мое тело. Я не только забыл про то, что собирался возвратиться в Нанкин, но забыл самого себя. Я осознавал себя только как труп, как скопление черной фосфоресцирующей массы, медленно двигающейся сквозь туман. Мои ноги превратились в мой сон, я ощущал себя частью тумана, промокшим духом, чьи шаги раздавались в темноте. Не знаю, кто бродил этой ночью вместо меня. Мне захотелось пить, ощущение жажды, словно яркая вспышка, пронзило туман. Когда небо просветлело, я увидел у дороги речку. Ринувшись вперед, я припал к воде и как следует напился. Утолив жажду, я не смог подняться, мне было никак не встать на ноги. Вдруг я увидел в воде человека, его лицо, а на нем сплошь царапины от ногтей. Его глаза так алчно взирали на меня, что я перепугался. Успокоившись, я весело рассмеялся: мать твою, да кто же еще это мог быть, как не я? Данное открытие меня развеселило, это было точно самое великое открытие в моей жизни.

Сон наконец прошел. Только теперь я поверил, что душа снова вселилась в мою плоть.