Лунная пленница Синего узника (СИ)

- Работаешь на Эрика Северного? – назвала она единственного, кто всегда был впереди любых агентов в мире Вервольфов.

- Мы все на него работаем с того злополучного нападения Светлых, ты не могла не знать, - и Мижель, который был к тому же бывшим одногруппником Миники, напомнил об ужасах одной роковой ночи, пережитых вместе в Академии Магии.

- Не все, - качнула Миника головой, - меня вы отправили в помещение Академии, потому что моя магия показалась вам слишком слабой для борьбы со Светлой угрозой.

- Помню, - подтвердил Мижель. – Зато всех остальных студентов, кто стал свидетелем атаки, на месте же определили в адепты Службы Безопасности. Меня, Вилента, - сделал он паузу, наблюдая за реакцией девушки, - магистр Джемиен и так был у них на службе, - еще одна пауза, проверяющая, кто из названных свидетелей той тайны, является любовником Миники Серой. – Риньбер?? – вопросительно дернулся певучий тембр Серого Мижеля, и через секунду убежденное и опустошенное: - Гиймон.

- Я не могла иначе, - заблестели глаза Волчицы слишком естественными слезинками.

- Могла! Мы дружили. Ты могла втереться в доверие, и не вползая в постель! - рычал Серый оборотень. - Любишь его? – слегка охрипшим стал через мгновение голос Мижеля. – Нет? Тогда, что за всплеск эмоций я ощущаю? Чувство вины перед обманутым другом? Нет. Страх выдать секретное поручение? – посыпалась новая порция каверзных вопросов. – Желание?! Стр-р-расть! – рычащие нотки, пришибленно разбрелись по мрачным помещениям. – А я?! Я тоже был всего лишь заданием для тебя? А наши клятвы под Луной??

- Ты был… был... любовью, - вылились слёзы обжигающей правды, смешанной с прощальным рыданием…

Глава 18. Гиймон.

- Орешки будешь? – суёт она мне под самый нос миску с бурыми зернами.

Выгибаю шею, чтобы дочитать важное послание, прилетевшее на заре. Нужно успеть, пока Моника не разбила и этот письмо-шар в порыве приветливой неуклюжести!

- Не хочешь? – продолжает донимать меня. – Смотри, какие мяси-и-истые! – тянет она, думая, что этим признаком можно привлечь внимание Волка.

- Ты мне мешаешь, - ставлю ее в известность, раз сама не додумывается.

Как не догадывается она о многом другом. Например, ей и в голову не приходит, почему я готов пронзить свои уши ножиком для вскрывания засохших в пути письмо-шаров!

Не могу слышать ее голос!..

Ненавижу эти игривые нотки без тени лживого кокетства!

Эта прямолинейная рыбешка не умеет играть, увиливать, лицемерить… Она открыта, словно раковина жемчужины. Бери, что хочешь!

Именно так хитрая бестия и залезла всё же в мою кровать: без всякого смущения предложив своё тело. А взамен, очевидно, задумала забрать душу!

***

Гиймон считал Минику вершиной женского коварства?

О-о! Да Серой Минике далеко до его загадочного Малька!..

И все таки время от времени Моника флиртует. И это во много крат хуже, ее резкой правдивости!

Потому что изнеженной капризностью, как от других обольстительниц, от этой морской ведьмы даже не пахнет!

Ее флирт – это чистой воды пытка!

Моника в такие моменты становится неуправляемой. Из нее сочится шутливый соблазн, непосредственный сарказм, вульгарная искренность и даже воинственное рычание!

Если обобщить – Гиймон попал!

В капкан без отпирающего механизма.

Он считал, что сложно прожить всю жизнь одиноким изгнанником?

Ха! Попробуй теперь не полинять взаперти с этим болтливым искушением под названием Моника!

А недавно ей взбрело в голову устроить соревнования по бегу и стрельбе из лука среди Болотных народов. В кошмарном сне такой бардак не приснится! Даже отличающемуся сверхъестественной лояльностью ректору Валкиду, который упрямо внедрял равное уважение между студентами своей Академии Магических Искусств. Несмотря на то, что ребята были набраны туда практически несовместимые как даром, так и происхождением...

В тот безобразный день Гиймон, как Смотритель Острова, вынужден был торжественно восседать посреди этой многоголосой свистопляски и наблюдать за творящимся полуспортивным безумием! Синий вервольф ровно три четверти часа честно старался убедить себя, что так завуалированно его пришибленная Сирена готовит себе воинов.

Однако заливистый смех девчонки и ее едкие замечания, полные дружелюбной шутливости, вынудили Гиймона признать – Моника просто веселится, с легкостью заражая тем же всех и вся вокруг себя.

Это он понял, когда зеркало, в которое он долго и усердно хмурился на утро, ответило оборотню жизнерадостной улыбкой…

Больше всего осложняло жизнь Гиймону Озерному то, что Монику больше нельзя было отчитывать. Ведь начни она еще хоть раз заливать слезами его рубашку, и Волк, вконец проникшись умилением, несомненно, назовет ее СВОЕЙ!

Обыкновенную доброту или элементарную вежливость тоже опасно проявлять: это может дать девушке ложную надежду. Остается лишь замкнуться в себе, скрыв любые оттенки чувств.

Однако у Гиймона был припасен идеальный способ терять к Сирене интерес. Для этого всего-то хватало внимательно оглядеть ее!