Лунная радуга

Леонид осторожно попробовал. Было действительно вкусно. Он принялся за еду всерьез, ел молча, ждал, когда Крамера наконец прорвет, и поглядывал в зал.

Зал был большой, круглый. Посредине светился сигналами накрытый дымчатым стеклянным колпаком центральный пульт «Магистра», а вокруг – дюжина мезопультов, тоже накрытых дымчатыми колпаками, но там ничего не светилось, и колпаки казались непроницаемо-серыми. Над пультом вспомогательного моделирования голубел длинный прямоугольный экран. Вернее, сам экран был густо-фиолетового цвета, почти черный, а голубели на нем столбцы расчетных формул, таблицы и схематический чертеж – нечто вроде узорчатой трехлепестковой розы. Плоскость экрана виделась отсюда под острым углом, и Леонид не мог уловить смысл чертежа. За исключением чертежа, здесь за три месяца ничего не изменилось.

– Безлюдно сегодня.

– Я всех разогнал, – сказал Крамер.

– Конечно. Праздник.

– Не поэтому, – сказал Крамер, схватил кофейник и долил себе. Хотел долить Леониду, но чашка была полной, и он небрежно поставил кофейник. У него тряслись руки. – Я разогнал всех еще позавчера. И жалею, что не сделал этого раньше.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил Леонид.

– Превосходно. Я просто немного устал.

– В это можно поверить. Иди-ка ты, наверное, спать…

– Зря, что ли, я ждал тебя? Я знал, что ты непременно примчишься сюда прямо из космопорта.

– Мог ли я догадаться, что ты, бодрствуя, ждешь меня с позавчерашнего дня?

– Много чести, экселенц. Просто обстановка такова, что до твоего приезда я не имел права чувствовать свою усталость.

– Теперь имеешь. Отправляйся-ка ты в самом деле спать, дружище.

– Для этого из меня придется выкачивать кофе.

– В ближайшие дни постараюсь спровадить тебя в длительный отпуск.

Крамер перестал жевать и угрюмо покосился на Леонида.

– Только попробуй.

– А что? Ты не смеешь противиться мне. Между прочим, я принял скипетр верховной власти.

– Я знаю. Следовало ожидать. Уходя, Маккоубер заявил руководству Ю-Центра, что проект вступил в новую стадию технологической эволюции и что теперь командовать проектом можно доверить лишь разработчикам системы «Физлер».

– Что он еще говорил?

– Когда он зашел попрощаться перед отлетом на Землю, он подергал себя за ухо и сказал… Хочешь, повторю дословно, что он сказал?

– Давай дословно.

Крамер, мастерски копируя жесты Маккоубера и его интонацию, произнес раскатистым баритоном:

– Ну что ж, дорогие мои «свистуны».[14] Пробил час… Да. Час пробил. Ухожу. Чувствую себя виноватым, но ухожу. Я сделал все, что должен был сделать. И даже то, чего делать был не должен. Да… Я очень устал. Очень… Мы породили Ютавра. Может быть, не Ютавра. В общем, странную штуку мы породили. Вы и я. Не знаю, как вы с ней справитесь. Да. Не знаю… Но так или иначе, желаю вам успехов. Будьте мужчинами. Рад был знать вас и с вами работать. Да. Общий салют!..

Крамер умолк. Леонид смотрел на него ошарашенно. Крамер бросил пустую тарелку в раздан. Сказал:

– Представляешь себе? Он стоял вон там и все это нам говорил. А мы сидели за пультами и открыв рты все это слушали. И пока мы переваривали сказанное, он помахал нам рукой и вышел. Больше мы его не видели. Потом мы узнали, что Земля его отозвала и он улетел на «Анарде». Ты разминулся с ним где-то, должно быть, в районе марсианской орбиты.

Леонид заметил, что давно уже держит чашку кофе в поднятой руке, и залпом выпил крепкий напиток. Спросил:

– Что он имел в виду?

– Я бы и сам хотел это знать. Сейчас мне кажется, что он имел в виду Рой.

– Облако стержней? У тебя есть основания так думать?

Крамер сунул нос в чашку, смолчал.

Теперь Леонид был совершенно уверен: что-то произошло. Что-то такое, что угрожало разработанной системе «Физлер», нормальной работе группы, лично ему и коллективному делу. И может быть, даже проекту в целом. Спрашивать прямо он почему-то боялся.

– Как прошел конгресс? – полюбопытствовал Крамер, не отрываясь от чашки.

– Довольно спокойно. За исключением того, что много шумели меркуриологи, а в стане пространственников случился крупный раскол. По Юпитеру все прошло довольно гладко.

– Гладко было на бумаге… Еще кофе?

– Давай. Конгресс благополучно закрыли, и не успели отзвучать фанфары финального торжества, как поступило сообщение из Ю-Центра о самоотставке Маккоубера. В Управлении никто ничего не понял. Послали в Дальний запрос, требуя разъяснений… По-моему, ты злоупотребляешь крепким кофе, Улаф.

– Разве? – Крамер заглянул в пустой кофейник. Отправил его в раздан. Он явно не находил, чем бы занять свои руки. Это означало, что он напился крепкого кофе до судорог. И еще означало, что чем-то очень занята его голова. – Надеюсь, им не пришло на ум заодно потребовать разъяснений и от тебя?