Лунная радуга. Чердак Вселенной. Акванавты

— Кто–то из древних сказал: “Во всякой мудрости есть много печали, ибо знания умножают скорбь”. Не предугаданы ли в бородатом афоризме наши теперешние затруднения с Внеземельем?

“Слышал бы это Ярослав”, — подумал Андрей, припоминая патетическую речь Валаева.

— А если серьезно, — продолжал Аверьян, — дело не в количестве знаний, но в их глубине. Мелко плаваем.

“Ну и плавали бы глубже, — с неприязнью подумал Андрей. — Нас, к примеру, некому упрекнуть, что мы низко, дескать, летаем”. Сухо напомнил:

— Мы уклонились от предмета нашего разговора.

— Неужели?

Андрей быстро взглянул на него. Лицо Аверьяна было по–прежнему сумрачным. В темных стеклах очков отражался пальмовый частокол иллюзорной лагуны. Андрей пояснил:

— Я имею в виду “Анарду” и Мефа Аганна.

— Ты полагал, я толкую о чем–то другом?

— Хочешь сказать…

— Да. Аганн — один из самых тревожных “сюрпризов” Дальнего Внеземелья.

Андрей выпрямился. Погладил рифленый отпечаток поручня на локте, проговорил:

— Не зря, значит, мне показалось, что ты его ненавидишь.

Пальмовый частокол в стеклах очков Аверьяна мгновенно сменился отражением головы собеседника.

— Тебе показалось. Разве можно ненавидеть стену, о которую треснулся лбом в темноте?

Андрей смолчал.

— Я понимаю, Аганн произвел на тебя приятное впечатление. И превосходно. Там, на “Анарде”, ты должен будешь постоянно поддерживать огонек “приятного впечатления”.

— Мне это будет нетрудно.

— Ошибаешься, — тихо сказал Аверьян. — Именно в этом сложность твоей миссии.

— Ничего не понимаю, — признался Андрей.

— Аганн каким–то непостижимым образом физически ощущает малейшую к себе неприязнь. Вот потому–то тебя… вместо меня.

— Да? А у тебя что…

Копаев понял вопрос с полуслова:

— А я никогда приятно с ним не беседовал. Я его и в глаза не видел. Как полагают наши психологи, имитировать положительные эмоции мне не удастся. Полагают, тебе будет легче.

— Верно. Я не испытываю к Аганну ни малейшей неприязни. И не думаю, чтобы там…

— Поводы будут, — загадочно пообещал Копаев. — Кстати, о чем вы беседовали до утра в гостинице “Вега”?

— Я уже говорил. На профессиональные темы. Вспоминали, конечно, свою альма–матер. Меф тоже учился в иркутском вузе.

— Аганн упоминал о рейдере “Лунная радуга”?

— “Лунная радуга”?.. Нет. Это имеет значение?

— В беседе на профессиональные темы с первым пилотом “Байкала” бывший первый пилот “Лунной радуги” ни словом не обмолвился о рейдере, на котором летал многие Леды. А ведь было здесь о чем поговорить. Один только рейд к Урану чего стоил.

— Нет, о системе Урана он не упоминал.

Аверьян покивал:

— Упустил из виду. Стоит ли упоминать о всяких там мелочах, связанных с Обероном. Ну, подумаешь — поиск пропавшего без вести рейдера “Леопард”, катастрофа на Обероне, гибель шести человек из экипажа “Лунной радуги”. Экая невидаль…

— Выходит, Аганн — участник всех этих событий?

— Профессиональная беседа Аганна с тобой была на редкость содержательной. — Аверьян снял очки, нацепил их на поручень. — Что–нибудь вообще ты помнишь про оберонскую эпопею десятилетней давности?

Андрей отвернулся и стал смотреть на блестящую воду лагуны. В тот год он летал пилотом–стажером — марсианская линия, танкер “Айгуль”. Экипаж был печально заинтригован таинственным исчезновением “Леопарда”. Обсуждали на вахтах каждое сообщение с борта “Лунной радуги”. Весть о гибели начальника рейда Николая Асеева потрясла пилота–стажера… На лунном ринге Асеев был одним из самых заметных боксеров тяжелого веса, и спортивную молодежь словно магнитом тянуло к этому великану.

Андрею вспомнились кадры фильма про оберонский гурм Десантники “Лунной радуги” в разноцветных скафандрах. По цвету, видимо, только и различали друг друга, но Асеева он узнал легко. Он сразу обратил внимание на человека в лиловом скафандре с лиловыми искрами катофотов, потому что этот скафандр превосходил размерами все остальные…

— Я знал Асеева, — сказал Андрей.

— Кого еще ты знал из погибших на Обероне? Напомню их имена: Мстислав Бакулин, Аб Накаяма, Леонид Михайлов, Рамон Джанелла и командир группы десантников Юс Элдер.

— Никого. Я был еще желторотым курсантом.

— А тех, кто вырвался из оберонской западни?

— Видишь ли… — Андрей почувствовал себя неловко. — Весть о гибели Асеева так меня…

— Понимаю. Ну хорошо, Аганна ты теперь знаешь. Тимура Кизимова? Дэвида Нортона? Эдуарда Йонге? Жана Лорэ?

— Жан Лорэ… Такого не помню. Остальных знаю. Да и кто их не знает — известные космодесантники.

— После событий на Обероне Лорэ сразу вышел в отставку, — пояснил Аверьян. — Кстати, Нортон, Йонге, Кизимов тоже проявили нервозность и пытались выйти в отставку досрочно. Однако притихли, как только УОКС перевел их из Дальнего Внеземелья в десантный отряд на Меркурии. Что им мешало работать в системах внешних планет — остается неясным. Аганн повел себя по–другому. Дальнее Внеземелье его не пугает. Скорее наоборот…

— Но Кизимов, Нортон, Йонге теперь, я слышал, отставники?