Лунная радуга. Чердак Вселенной. Акванавты

По причине полной своей неподвижности скафандр–подкидыш выглядел необитаемым. А из–за странного блеска верхней теплоизоляционной оболочки — новым и совершенно чистым… “Стереоизображение, — вдруг догадался Андрей. — Сингуль–хроматические эффекты”. Естественно, он не мог вообразить себе механику здешних “телевизитов”, однако полная идентичность “Снегирей” в левом и правом пилот–ложементах утвердила его в подозрении, что разглядывает он все–таки свой собственный стереопортрет, каким–то образом (во время выверта, должно быть) возникший справа и стабильно там зафиксированный. “Здесь, видимо, это несложно, — подумал он. — Явиться с телевизитом к самому себе — раз чихнуть”.

Стереоизображение коленей было рядом — руку протянуть. Андрей протянул (на всякий случай) и со словами “Будем знакомы” ткнул в левое колено пальцами… Шутки в сторону: колено “стереопортрета” было твердым, а главное — красноречиво массивным! Шутки в сторону!

Появленец, словно его разбудили тычком, тяжело и как–то не совсем уверенно встал и в попытке выпрямиться стукнулся головой о блистер. Затем обогнул торчащую на мысе подлокотника рукоять управления, неуверенно шагнул в проход. Переливчато–глянцевитый рукав скафандра гостя–подкидыша промелькнул у лицевого стекла оцепенелого хозяина — перед глазами Андрея мелькнули овал нарукавных часов, квадраты указателей давления, ромб радиометра, перчатка и золоченый браслет–замок соединительного манжета. Он видел, как появленец, раскачиваясь, едва не падая, неуклюже сошел в твиндек и долго, будто вслепую, шарил возле крышки люка рукой. Когда открылся гермолюк, машина вздрогнула. И покачнулась, когда псевдодесантник выпрыгнул за борт.

Андрей смотрел в опустевший грузовой отсек. Едва к нему вернулась способность связно мыслить, он первым делом пожалел, что после выверта еще не обронил в копилку звукозаписи ни слова. Но чувствовал, что говорить сейчас не сможет — это было выше его сил. Он смотрел на светящийся контур открытого гермолюка и понимал, что должен заставить себя подняться. Он поднялся. Появленец не мог уйти далеко.

Затяжное падение на ледорит; Андрей окинул взглядом место посадки катера: цепочки круглых следов нигде не было видно. Расселина — насколько позволял это видеть свет фар “Казаранга” — перестала быть идеально прямым, неприятно зауженным коридором. Она перестала быть вообще. Вместо расселины — низкий, непривычно широкий и неровный, надо сказать, пролом в облаках; над головой — сплошное белесое марево, а впереди, там, куда достигал свет носового прожектора, достаточно стройно перемежались светлые и темные вертикальные полосы, и это выглядело как колоннада в тумане. Стена пролома справа по борту чем–то напоминала пышный, сильно измятый полупрозрачный занавес, и кое–где сквозь неоднородный по плотности слой туманного флера просвечивали большие нежно–зеленые пятна. Как светящиеся лишайники. Фигура в отглянцованном “Снегире” ковыляла к стене наискось, держа курс на ближайший “лишайник”… Присев, Андрей отключил геккоринги, прыгнул.

Кувыркаясь в пространстве, он осознал, что допустил в момент старта сразу несколько мускульно–силовых ошибок (динамических ляпсусов, если угодно), и его всерьез обеспокоила перспектива с лету врезаться в пылающую оранжевыми като–фотами спину умопомрачительного пешехода. Открыл было рот, чтобы крикнуть: “Поберегись!” — но врезался в ледорит, да так основательно, что снес верхушку пористого темного бугра, похожего на кучу шлака, и, разворотив белое — неожиданно белое — нутро замаскированного под свалку шлака сугроба, включил геккоринги. Появленец даже не обернулся — по–прежнему целенаправленно ковылял к задрапированному полупрозрачным флером тумана “лишайнику”. Андрей смахнул с лицевого стекла ледяную крошку, нагнал освещенную фарами “Казаранга” фигуру псевдодесантника. Серебристая надпись на крышке скафандрового люка “ЛУННАЯ РАДУГА” бросилась ему в глаза еще в кабине драккара; теперь, вблизи разглядев под плечевым катофотом индекс и корабельный номер скафандра, он невольно замедлил шаг. АН-12 ДКС № 1.