Лунная радуга. Чердак Вселенной. Акванавты

Он подорвал аварийный патрон кислородной поддержки. Голова прояснилась. Но не настолько, чтобы понять, куда, в какой закоулок гурм–феномена зашвырнуло машину. Вокруг ни лешего не видать… Подозревая, что вулканоподобный выброс белопенной массы все же имел отношение к жидкому кислороду, он шевельнул щупальцем манипулятора, подвигал им перед носом драккара (двигалось оно довольно легко) и наложил на выпуклость блистера. Попытка расчистить щупальцем хотя бы маленькое “окно” была безуспешной. Он чувствовал, как машину покачивает, вертит вокруг продольной оси (несомненно, какой–то поток), и в то же время чувствовал стремительное ослабление и без того мизерной силы тяжести. Признак падения катера? Нет, не просто… Динамическая картина перемещений машины была бы, наверное, идентична картине ее падения в струях водопада. Или верхом на сорвавшейся в пропасть снежной лавине. Любая пропасть имеет дно… Он попытался открыть гермолюк — не хотел разбиваться с завязанными глазами. Крышка люка не поддалась.

Покривив в усмешке задубелые под маской губы, он поблагодарил судьбу за тридцать три своих года замечательно прожитой жизни, подумал, что идущие следом разведчики будут (непременно должны быть) удачливее, два раза вдохнул полной грудью колючий кислород и рванул оранжевый рычаг отстрела.

По корпусу “Казаранга” пробежала легкая судорога — блистер вдруг сорвало и ослепительно белым парусом унесло кверху. Андрей ожидал увидеть все что угодно, только не это, и два–три мгновения оторопело разглядывал знакомо кратерированный ландшафт.

— Ур–ра–а-а!.. — не помня себя от радости, закричал он, вскинув разведенные в стороны руки, обнимая залитое солнцем просторное ледорадо Япета, всю систему Сатурна и вообще сразу все Внеземелье.

Но, поздоровавшись с родным пространством, он снова взялся за рукоятки, потому что внизу действительно была пропасть и катер действительно валился в нее на гребне лавины. Машина, задрав нос и глубоко погрузив корму в кипящие сугробы снежной пыли, покачивалась, вздрагивала и вращалась, падая по крутой дуге на таком крутом склоне, что это было уже равносильно свободному падению. Посмеиваясь, как в счастливом сне, Андрей взмыл над склоном на полной тяге.

За время десанта гурм–феномен из колоссального пудинга с козырьками отвислых карнизов перевоплотился в идеально ровную колоссальную полусферу. Чудовищное яйцо, полупогруженное в темный ледорит посреди равнины Атланта… На маневре ухода от белесого купола–исполина Андрей не мог оторвать взгляд от вспухающего на его вершине необыкновенно красивого фарфорово–хрупкого образования, которое формой очень напоминало цветок розы. Обрамленная десятками полукружий неярких радуг снежно–белая красавица отбрасывала многокилометровую черную тень в северном направлении, а южный склон был залит ярко–белыми языками схода лавин. Общая масса поднятой загадочным взрывом ледяной пыли наводила на мысль, что свой “кислородный вклад” в создание розоподобной суперскульптуры внес весь отряд великанов.

Хлынувшая в кабину после отстрела блистера снежная пудра густо запорошила индикаторы и светосигналы — ничего не видать; на траекторию сближения с “люстрой” сверкающего над Япетом “Байкала” Андрей вышел интуитивно, дал форсаж. А на орбитальном маневре, когда планетоид вздыбился справа по борту стеной, Андрей заметил в промежутке между двумя кратерами у восточного склона гурм–феномена лагерь космодесантников. Вглядевшись, присвистнул. Это был крупный стационарный лагерь… “Ну дела! — подумал он. — Определенно, “Снежный барс” в полном составе сюда пожаловал. Аи да Фролов! Вот это оперативность!..” Потом он увидел вокруг белесого чудовища с белым “цветком” на макушке множество блестящих точек и черточек и зауважал Фролова еще больше.

На подходе к рендель–ангару “Байкала”, возбужденный, переполненный радостным нетерпением, он чуть не разбился: выпустил из виду, что твиндек наполнен зачерпнутым из лавины снегом, и на тормозном маневре весь этот груз снежной пудры ухнул на голову. Кое–как очистив лицевое стекло перчаткой, он с трудом успел приподнять машину над срезом прямоугольной щели вакуум–створа. Повторил заход и вдруг почувствовал: снова дышать стало нечем…