Лунная радуга(дилогия)

– Полагаю, это не относится к предмету нашего следствия.

– Вы правы. Это относится к направлению нашей стратегии в целом.

– Ах, стратегии!..– повторил Никольский, и странное выражение на его лице обозначилось еще отчетливее.

– Хочу заранее вас успокоить:в мои намерения не входит праздное вопрошательство,– продолжал Фрэнк.– Я для этого слишком рационален. Итак, я осмелился затронуть тему,которая в нашей служебной среде,мягко выражаясь, не популярна… Волею судеб, или, лучше сказать, под давлением обстоятельств, создано Управление,определены задачи,укомплектован штат– два чудовищно разбухших филиала.Солидные средства, грамотный персонал, новейшая техника, а работаем из рук вон…Скверно, в общем, работаем. Вот вы помянули отделы Наблюдения… А если глубже? Если нет у нас гибкой функциональной программы? Ведь не секрет, что наши рабочие методы сплошь и рядом себя не оправдывают. А может быть, вообще дело не в этом и мы и наши методы здесь ни при чем? Может, дело в природной ограниченности функциональных возможностей нашего мозга?

– Э-э…в каком это смысле «природная ограниченность»?– осведомился Никольский.

– В прямом.Или, если хотите, в буквальном. Природа, видите ли, сконструировала мозг в условиях Земли и для земных условий. Насчет космических она в силу известных причин просто не думала.За нее теперь думаем мы. И думаем, как показала практика, плохо, потому что думать нам приходится мозгом сугубо земным, который с грехом пополам разобрался в домашних проблемах родимой планеты. Да я то…

– Но ведь то, о чем вы говорите,тоже входит в сферу «домашних проблем», не так ли?

– Да, но с космической спецификацией. Разница есть.– Фрэнк уже пожалел, что затеял эту дискуссию: шеф тяжело ворочался в кресле, прямо-таки излучая неудовольствие.

– Свой резон в этом, конечно,имеется,– согласился Никольский, и в глазах у него отразилось нечто такое,что Фрэнка задело: нечто вроде терпимости страуса к экспансивным выходкам молодого наглого воробья.– Размышлять земным умом над загадками космоса действительно…э-э… неудобно. Если я правильно понял, вам очень не нравится слабая приспособленность нашего мозга к оперативным оценкам космических неожиданностей. Кстати, мне тоже. Вы имеете предложить что-нибудь… гм… позитивное?

– Позитивное, негативное…– Фрэнк вздохнул.– Я ничего такого не предлагаю. Я и не имел в виду что-нибудь предлагать.Я ведь о чем говорю. Пока не задумываешься над стратегическим смыслом наших усилий, работать приятно и увлекательно. Но уж если задумался… Понимаете?

– Понимаю. Вы недавно работаете в системе вашего Управления?

– Да. Но задуматься, как видите, успел.

– Это пройдет,– пообещал Никольский.– Я имею в виду вашу склонность к отчаянию. Непременно пройдет, как только вам выпадет случай проявить свои деловые качества.

– А можно полюбопытствовать, из какого источника вам удается черпать этот субстрат оптимизма?

– Из опыта.

– А опыт не подсказывает вам,что перед любой мало-мальски серьезной угрозой оттуда,– Фрэнк покрутил пальцами над головой, копируя памятный жест Вебера,– мы, в сущности, безоружны? Действительно, что мы имеем на вооружении? Да ничего стоящего…– пардон!– за исключением деловых качеств. Кстати, буквально на этой неделе двое наших сотрудников– я уж не трогаю ваш филиал– успели свои деловые качества продемонстрировать. И теперь, как остроумно предполагает мой проницательный шеф, дело за мной.

Фрэнк покосился на шефа.Гэлбрайт безмолвствовал.Лицо у него шло пятнами, в глазах бродило бешенство, но держать себя в руках он умел. Лицо Никольского, напротив,смягчилось и подобрело.Отчего оно так смягчилось и подобрело, мощно было лишь строить догадки. Старик консультант сидел по-прежнему неподвижно и смотрел почему-то на Гэлбрайта.«Консультант по вопросам морали безмолвия», – мельком подумал Фрэнк и решил, что язык все-таки надо попридержать. «Иначе меня понесет,– думал он,– и мне будет плохо. Шеф явно созрел, чтобы сделать мне плохо…»

– Я слушаю вас, продолжайте,– сказал Никольский.

– Спасибо,– искренне поблагодарил Фрэнк.– Воспользуюсь.Я говорю неприятные вещи, но мне нужно, чтобы меня наконец кто-то выслушал.

– Вы говорили о нашей слабой вооруженности, – напомнил Никольский.

– Да. Ну что мы имеем в арсенале «противокосмических» средств? Про деловые качества я уже… Далее– сомнительной надежности антисептика, немногим более надежные лучеметы. И еще– зоны спецкарантина. Вот, кажется, все. Я ничего не упустил?

– Сущую безделицу– весь арсенал современной науки.

– Да? А что сказала наука хотя бы по поводу «эффекта метеостанции»? Или этих вот деревяшек?– Фрэнк ткнул пальцем в черный футляр.

– Пока ничего, но, разумеется, скажет.

– А что сказала наука по поводу взрыва Тунгусского метеорита? А по поводу очагов «синего бешенства» на Венере? Насколько я понимаю, тоже «пока ничего». Для многих успокоительно знать, что тунгусский взрыв был давно и в тайге. А если «тунгусское диво» позволит себе повториться? И не в тайге?.. Слово «пока»– удобный, но очень слабый аргумент.