Лунная радуга

Подняв голову, он обвел глазами знакомый облачный интерьер (в секторе от верхушки супербаллона до распростертой ладони сверхвеликана), и его почти не удивила довольно быстрая перемена характера свечения: нежная зелень уступала место мрачной мертвенно-синюшной краске. Он нисколько не сомневался, что неприятная перемена — результат действия плазменных выстрелов. Гурм-феномен ужасно не любит, когда его беспокоят. И самый нестерпимый для него вид беспокойства — удары плазменных струй. «На флаинг-моторах он меня отсюда не выпустит, — с тоской подумал Андрей. — Эта синюшная муть — возмездие мне. Жди теперь какого-нибудь супервыверта, не иначе».

— Ну а если тебе там, на танкере, станет совсем уж невмоготу, — продолжал витийствовать радиоэфир, — дашь мне понять об этом словами: «Скучаю, очень скучаю… лаю-чаю-чаю-чаю…»

Завыла сирена. «Так весело я еще никогда не скучал», — подумал Андрей, пытаясь вспомнить, в каком месте на «Снегирях» встроен выключатель этого голосистого микрочудовища. Пока вспоминал, наблюдая за распространением синюшной мути, сирена умолкла. Итак, пять минут нормального дыхания плюс восемнадцать «последнего желания»… Он заставил «Казаранга» выпрямить ступоходы, выдвинул из корпуса щупальце манипулятора и запустил его в воронку заправочного устройства.

— Увх-увх-увх… — захлебнулось филиньим криком пространство. — Спокойно, Леха, спокойно!

Мысль о попытке заправиться кислородом от супербаллона пришла ему в голову еще на первых метраж путешествия вдоль суперскафандра.

Курьезная возможность «одолжить» литр-другой кислорода у сверхвеликана пощекотала воображение, и не более того. А теперь со смешанным чувством неверия и сумасшедшей надежды следил, как под натиском манипулятора «игла» инжектора уходит в муфту на дно воронки…

— Мой веселый, звонкий мяч, ты куда помчался вскачь-ачь-ачь-ачь… Пап, гляди! Гуси-лебеди! Там! Там-там-там-там…

Убрать манипулятор он не успел — все произошло молниеносно. Он успел только увидеть, как из конца «иглы» вырвалась и пошла почему-то наискось струя белой пены. Внезапно инжектор, да и сама воронка заправочного устройства исчезли со скоростью взрыва, и не успел он глазом моргнуть — перед ним бушевал белопенный вулкан. Точнее, перед ним лишь мелькнула картина бушующего вулкана, и тут же видимость упала до нуля — сначала блистер накрыла серая мгла, а затем — непроглядная темень… И снова, как в прошлый раз, реакция рук опередила реакцию мозга, руки инстинктивно произвели какую-то работу — поверхность блистера окрасил нестерпимо яркий ртутно-фиолетовый свет, машину рвануло влево, но какая-то более мощная силища бешено подхватила драккар, грубо перевернула и, жестоко встряхнув, швырнула в ревущее озеро расплавленного металла.

Рев, звонкий грохот и невыносимый вой.

Сверхвизг!..

Тишина.

Тишина, спокойствие и полная непрозрачность блистера. Темный пояс нижних экранов.

Такое впечатление, будто машина плывет в темном тоннеле, слегка покачиваясь. После сверхвизга это даже приятно… На вогнутой поверхности блистера и экранов отражается горсть разноцветных светосигналов, вспыхивают отблески мигающих марок времени. «В загробном царстве тоже есть время», — подумал Андрей, неожиданно осознав, что совсем не дышит. Спазматическое сокращение мышц горла перекрыло дыхательные пути

— легкие словно забыли о настоятельной необходимости перекачивать воздух. Однако стоило вникнуть в сей поразительный факт — мучительно захотелось дышать. А дышать было нечем!..

Он подорвал аварийный патрон кислородной поддержки. Вокруг ни лешего не видать… Подозревая, что вулканоподобный выброс белопенной массы все же имел отношение к жидкому кислороду, он задействовал щупальцем манипулятора, подвигал им по выпуклости блистера, пытаясь расчистить хотя бы маленькое «окно». Он чувствовал, как машину несет, покачивая, вертят какой-то поток, и э то же время чувствовал стремительное ослабление и без того мизерной силы тяжести. Признак падения катера? Нет, не просто… Динамическая картина перемещений машины была бы, наверное, идентична картине ее падения в струях водопада. Или верхом на сорвавшейся в пропасть снежной лавине. Любая пропасть имеет дно… Он попытался открыть гермолюк

— не хотел разбиваться с завязанными глазами. Крышка люка не поддалась.

Покривив в усмешке задубелые под маской губы, он поблагодарил судьбу за тридцать три своих года замечательно прожитой жизни, подумал, что идущие следом разведчики будут (непременно должны быть) удачливее, два раза вдохнул полной грудью колючий кислород и рванул оранжевый рычаг отстрела.

По корпусу «Казаранга» пробежала легкая судорога — блистер вдруг сорвало и ослепительно белым парусом унесло кверху. Андрей ожидал увидеть все что угодно, только не это, и два-три мгновения оторопело разглядывал знакомо кратерированный ландшафт.

— Ур-ра-а-а!.. — не помня себя от радости, закричал он, вскинув разведенные в стороны руки, обнимая залитое солнцем просторное ледорадо Япета, всю систему Сатурна и вообще сразу все Внеземелье.