Лунная тень

— Я сейчас выйду, дедушка Карпей. — Володя накинул на плечи гимназическую тужурку и вышел на крыльцо. В тёмном небе над вязами сверкали яркие звёзды.

— Присядем, — предложил Володя.

Карпей, кряхтя, опустился на ступеньку.

— Что за беда? Что случилось, дедушка Карпей?

— Светопреставления люди ждут в пятницу. Прихода антихриста. Земля, говорят, разверзнется, скот и избы в тартарары провалятся, люди в геенне огненной сгорят.

— Кто говорит-то?

— Все говорят. Гуртовщики[7] сказывали, которые скотину намедни гнали на убой в Казань. Юродивые люди приходили, говорили, что в пятницу конец света предстоит. Закупщики из городу приезжали, скот закупать. Яков Феклин дал согласие свою лошадь за четверть цены продать, всё равно погибнет.

Володя встал.

— Вот, вот, вот! Даже на лунной тени толстосумы наживаются. Сами-то они грамотные, понимают, что никакого светопреставления не будет, а людское неведение используют. Ну, скажите, дедушка Карпей, если всё погибнет и провалится в тартарары, зачем им скот покупать, на тот свет его с собой не возьмёшь?

— Нет, зачем он там? — согласился Карпей. — Но ведь все говорят. А дыма без огня не бывает.

— Не бывает, — подтвердил Володя. — Вы разумный человек. Папа любил с вами о жизни беседовать, философом, рассудительным человеком называл…

— Да, Илья Николаевич уважительный был к нам, не брезговал. Царство ему небесное.

— Так вот, — продолжал Володя. — Седьмого августа, в пятницу, будет солнечное затмение. Об этом давно во всех газетах пишут. Луна на некоторое время между Землёй и Солнцем окажется. Всё это продолжится минут двадцать. Никакого вреда людям и скотине это не принесёт. Уговорите, дедушка Карпей, людей не разоряться. Пусть они этих закупщиков вон гонят и скотину за бесценок не продают. Да и зачем деньги людям на том свете, если уж всё в тартарары пойдёт?

— Не поверят мне мужики. Может, вы сами в деревню пойдёте да всё разъясните?

Володя ответил не сразу:

— Нет. Наше появление сейчас в деревне может быть неправильно истолковано. Запугали ведь полицейские крестьян. А рано утром в пятницу мы придём в деревню. Я и Оля.

— А Марья Александровна? Она ведь для наших баб что мать родная. Сорок лет, поди, вместе с нами.

— Я не хотел бы причинять маме лишнюю боль. Аня хворает, никак не может оправиться после тюрьмы и гибели брата.

— Да, да. Понимаю. Вы теперь, Володимир Ильич, за старшого. Коли моя помощь в чём нужна, я завсегда готов… если живы будем. С мужиками я потолкую. Спасибочко вам.

Карпей ушёл.

Володя стоял на крыльце и думал. «Старшой!» — сказал Карпей. «Старший», — повторил Володя вслух, словно взвешивая это слово и постигая его значимость. Старший — стало быть, ответственный за всё: за судьбу всей семьи, за здоровье мамы, Ани, за будущее Оли, Мити и Маняши. И за судьбу деревни Кокушкино тоже. Отец, Илья Николаевич, считал своим долгом сделать Симбирскую губернию сплошь грамотной, просвещённой. Саша думал о судьбе всего народа и считал себя лично ответственным за его будущее… Лично ответственным…

Лёгкая рука легла на плечо Володи.

— Володюшка!

— Мамочка! Я тебя разбудил?

— Нет. Я не спала и всё слышала. Я тоже пойду в деревню. Людям будет спокойнее, если мы будем рядом. Постараемся им всё объяснить.

Ночью с четверга на пятницу Ульяновы отправились в деревню. Мария Александровна, Володя и Оля. Анна осталась дома с младшими. В избах светились окна. Никто в эту ночь не ложился спать. Люди сидели семьями на крылечках, одетые, обутые, собравшиеся в дальний путь. Малыши спали на руках у матерей. Во всех избах горели лампадки перед иконами, и старики, стоя на коленях, клали земные поклоны, молились о спасении души, об отпущении грехов.

Мария Александровна присела на скамеечке у крайней избы рядом с хозяйкой Настасьей — знала её давно, была на её свадьбе. Настасья распознала в темноте Марию Александровну, припала ей на грудь, расплакалась.

— Что же ты младшеньких-то бросила? Как они без тебя на тот свет отправятся, всем вместе надобно, — причитала Настасья.

— Полно, полно, Настасья. Ничего плохого не произойдёт. Поверь ты мне. Будет солнечное затмение.

— Вот так и юродивый говорил: поначалу погаснет солнце, потом затрясётся земля, разверзнется…

— Не будет никакого землетрясения.

— Ой ли? — с сомнением покачала головой женщина. — Откуда тебе воля божья известна?

— Да учёные давно всё объяснили. Много веков назад…

В другой избе Оля установила на столе астрономический прибор — теллурий[8], который принесла с собой, и объяснила собравшимся ребятишкам, как Земля вращается вокруг Солнца и вокруг своей оси, а Луна оборачивается вокруг Земли и сегодня на некоторое время окажется между Землёй и Солнцем. Тень от неё упадёт на Землю.

— Что ты неправду говоришь? — возразил Оле татарский мальчик Мустафа. — Солнце большой, луна маленький.

— Ну и что?

— А вот прищурь один глаз, а перед другим выставь ладонь, и ты заслонишь ладонью окно.

Мустафа и другие ребятишки щурились, вытягивали ладони.

— А я рукой аж соседнюю избу закрыл, — радостно сообщил Васятка, сын бурлака — Стало быть, и папаня возвратится и в тартарары не провалимся?