Лунная заводь

Мы шли теперь с ней почти вровень: какая-то жалкая сотня ярдов разделяла борта наших парусников. Двигатель «Суварны» смолк, и тонганцы стали спускать на воду одну из лодок.

- Эй ты, Олафа Халдриксон! - прокричал да Коста. - Что такое случилася?

Человек, стоявший за рулем, повернулся к нам.

Это был настоящий гигант с широченными плечами и могучим торсом: чудовищная сила угадывалась во всем его теле. Халдриксон возвышался над палубой, напоминая древнего викинга за рулем своей разбойничьей ладьи.

Я снова поднес к глазам бинокль и навел его на лицо норвежца. Никогда еще прежде не доводилось мне видеть такой застарелой, безысходной тоски, какую я прочел в глазах Олафа Халдриксона.

Тонганцы уже приготовили лодку и теперь ждали за веслами. Маленький капитан спускался в лодку.

- Эй, подождите! - крикнул я и побежал к себе в каюту. Прихватив сумочку, где у меня хранились медикаменты для оказания срочной помощи, я полез вниз по веревочной лестнице. Тонганцы заработали веслами, и мы очень быстро оказались рядом с парусником. Да Коста и я, схватившись за свисающие со штагов стропы, забрались на борт «Брунгильды».

Да Коста осторожно приблизился к Халдриксону.

- Что такое, Олафа? - начал он и замолчал, уставившись на штурвал. Ремни, сплетенные из крепкой тонкой веревки, прочно привязывали к спицам колеса распухшие и почерневшие руки Халдриксона.

Путы, стягивающие мускулистые запястья, с такой силой врезались в тело, что совершенно исчезли в истерзанной ране. Кровь сочилась из порезов и медленно, капля за каплей, текла к ногам Халдриксона.

Мы бросились к нему, чтобы хоть немного ослабить его узы, но не успели мы прикоснуться к ним, как Халдриксон судорожно, но очень метко пнул ногой сначала меня, а затем да Косту, да так, что португалец полетел кувырком прямо в шпигат[4].

- Не трожь! - крикнул Халдриксон таким тусклым и безжизненным голосом, словно его опаленные связки почти утратили способность издавать звуки. Едва шевеля сухими растрескавшимися губами и натужно ворочая почерневшим языком, он снова захрипел: - Не трожь! Оставь! Не трожь!

Пофыркивая от злости, португалец поднялся и, выхватив нож, направился было к Халдриксону, но что-то в голосе норвежца заставило его остановиться.

По лицу португальца расползлось изумление и, пока он засовывал кинжал обратно в пояс, оно смягчилось от жалости.

- Что-то оченна плехо с Олафа, - забормотал он мне на ухо. - Я думай, он свиханулся!

И тут Олаф Халдриксон начал сквернословить, поливая нас отборной бранью. Он не говорил… он ревел, изрыгая проклятья из своей пересушенной глотки. И все время, пока это продолжалось, красные глаза норвежца блуждали по морской глади, а из его рук, мертвой хваткой вцепившихся в руль, капала кровь.

- Я пойду вниз, - нервно сказал да Коста. - Его женщина, его детка..

Он кинулся к трапу, ведущему вниз, к каюте, и скрылся.

Халдриксон замолчал, и снова его обмякшее тело повисло на штурвале.

Над верхней ступенькой появилась голова да Косты.

- Там никого нету… - он сделал паузу и снова повторил: - Никого нигде нету…

Он развел руками, изображая полнейшее недоумение.

- Я не понимай.

Тут Олаф Халдрикеон раскрыл свои потрескавшиеся губы, и от того, что он сказал, меня прошиб холодный пот и замерло сердце.

- Сверкающий дьявол забрал их! - прокаркал Олаф Халдрикеон, - их взял сверкающий дьявол!

Он взял мою Хеяьму и мою маленькую Фриду! Сверкающий дьявол сошел с луны и забрал их.

Он покачивался от горя, слезы катились у него по лицу. Да Коста опять направился к нему, и снова Халдрикеон нехорошо посмотрел в его сторону настороженными, налитыми кровью глазами.

Я вынул из саквояжа шприц и наполнил его морфием. Потом я подманил к себе да Косту.

- Отвлеки его как-нибудь, - прошептал я. - Поговори с ним.

Португалец подошел к рулевому.

- Где твои Хельма и Фрида, Олафа? - спросил он.

Халдрикcон повернул к нему голову.

- Светящийся дьявол забрал их, - снова каркнул он. - Лунный дьявол, сверкающий как…

Он заорал, не договорив, потому что я всадил ему в руку, как раз над распухшим запястьем, иглу и быстро ввел наркотик. Халдрикеон забился было в путах, стараясь высвободиться, но его повело, как пьяного, из стороны в сторону: морфий подействовал моментально. Вскоре тело норвежца обмякло, на лице появилось спокойное выражение, сузились зрачки неподвижных глаз. Несколько раз он покачнулся и затем, все еще сжимая штурвал связанными кровоточащими руками, рухнул ка палубу.

Стоило величайшего труда вызволить его из ремней, но в конце концов дело было сделано. Мы соорудили какое-то подобие подъемного крана, и тонганцы спустили огромное, безвольное тело в плоскодонку. Скоро Халдрикеон уже спал в моей койке.

Половину нашей команды под начальством кантанца капитан отправил на «Брунгильду». Там они спустили все паруса, так что на яхте Халдрикеона oстались торчать одни голые мачты, и поставили за руль одного из слуг-тонганцев, а мы продолжили столь загадочным образом прерванный путь в сопровождении «Брунгильды», привязанной к нашей корме длинным стальным тросом.