Лунная заводь

В это же время заколыхалась палатка Стентона, и вскоре оттуда показался и он сам. Залитый лунным светом, Стентон стоял, вглядываясь в противоположный островок и прислушиваясь. Я окликнул его.

- Что за подозрительные звуки! - сказал он, и снова прислушался. Нотки буквально кристальной чистоты! Такое тонкое звучание издает при ударе матовое полупрозрачное стекло. Чем-то напоминает перезвон хрустальных колокольчиков на систрах в Деддрахском храме Изиды, - добавил он с мечтательным выражением лица.

Мы пристально вглядывались в соседний остров.

Вдруг мы увидели, что по стене дамбы, ритмично раскачиваясь, медленно движется маленькая кучка огоньков.

Стентон рассмеялся.

- Вот мерзавцы… - воскликнул он. - Так вот почему им надо было уйти! Разве вы не видите; Дейв, что это какое-то праздничное шествие или ритуальный обряд, который они справляют в дни полнолуния. Теперь ясно, отчего они с таким пылом убеждали нас держаться подальше от этого места.

Объяснение казалось вполне правдоподобным и, хотя для этого не было никаких видимых причин, я с непонятным облегчением перевел дух…

- Махнем туда? - предложил Стентон, но я воспротивился. - Вряд ли они придут в восторг от нашего появления, - сказал я. - Если мы нарушим их религиозную церемонию, они наверняка нам этого не простят. Хуже нет, чем являться непрошеными гостями на семейную вечеринку.

- Пожалуй, вы правы, - согласился Стентон.

Непонятный хрустальный перезвон нарастал и ослабевал, нарастал и ослабевал…

- Тут что-то… что-то не в порядке, - наконец задумчиво проговорила Эдит. - Не могу понять, как им удается добиться такого эффекта. Эти звуки пугают меня до полусмерти и в тоже время наполняют предчувствием какого-то потрясающего восторга.

- Черт знает что такое! - вставил Стентон.

И только он произнес эти слова, как приподнялся полог палатки Торы и оттуда на лунный свет вышла, печатая шаг как заводная кукла, старая шведка.

Крупная женщина норманнского типа - высокая, широкоплечая, вылепленная по образу и подобию своих великих скандинавских предков, она в эту минуту напоминала древних жриц Одина. С трудом верилось, что ей уже шестьдесят лет.

Широко раскрытыми, горящими глазами Тора слепо уставилась перед собой, потом, резко вскинув голову, повернулась в сторону Нан-Танаха, глядя на колеблющиеся огни и прислушиваясь. Внезапно она подняла руки и, обращаясь к луне, сделала какой-то замысловатый жест. Глубокой древностью повеяло от этого движения, словно она извлекла его из тьмы веков., словно она что-то требовала от ночного светила.

Тора повернулась к нам.

- Идем, - сказала она, и голос ее звучал глухо, как будто она находилась не рядом с нами, а где-то очень далеко. - Идем отсюда как можно быстрее! Пока мы в силах еще это сделать! Нас зовут… - Она указала на островок. - Оно знает, что мы здесь. Оно ждет, - застонала она, всхлипывая, - и манит… манит… манит.

Тора повалилась у ног Эдит, а над лагуной опять поплыла волна хрустального звона, и в нем теперь проскальзывали ликующие, если не сказать торжествующие нотки.

Остаток ночи мы просидели подле Торы, не смыкая глаз. Звуки, доносившиеся с Нан-Танаха, смолкли приблизительно за час до захода луны.

Утром Тора проснулась как ни в чем не бывало.

Ей снились дурные сны, заявила она, но как ни старалась, не могла вспомнить ничего конкретного.

Сны предупреждали ее об опасности, вот и все, что мы услышали от нее.

Вид у старой шведки был странный и угрюмый, и все утро она то и дело обращала к соседнему острову завороженный и изумленный взгляд.

После полудня вернулись туземцы, и следующей ночью на соседнем острове царила тишина; ни огни, ни звуки, ни другие признаки жизни не нарушали наш покой.

- Вы ведь понимаете, Гудвин, как случай, о котором я рассказал, должен был разбередить мою научную любознательность. Ну разумеется, мы с ходу отвергли те объяснения, которые так или иначе допускали существование сверхъестественных сил. Наши… если можно так выразиться, симптомы без труда поддавались объяснению. Мы пришли к выводу, что вибрация воздуха создавалась особого рода музыкальными инструментами, обладающими несомненным и временами чрезвычайно сильным воздействием на нервную систему. Такое предположение легко объясняло чувства, которые мы испытали, слушая непонятные звуки. Что же касается состояния полусомнабулической истерии, в которую впала Тора, с научной точки зрения тут не было никакой загадки: все ее поведение в ночной сцене несомненно было связано с нервозностью и мрачными предчувствиями, вызванными суеверными представлениями старой женщины.

Мы пришли к выводу, что существует какой-то путь сообщения между Понапе и Нан-Танахом, который известен туземцам и используется ими для своих ритуальных целей. И еще мы решили так: когда в следующий раз наши рабочие покинут лагерь, мы сразу же, без промедления отправимся на Нан-Танах. Днем мы его обследуем, к вечеру Тора и моя жена вернутся в лагерь, а Стентон и я проведем ночь на острове, спрятавшись где-нибудь в безопасном укрытии и наблюдая за происходящим.