Лунная заводь

Уильям крепче прижал ее к себе.

— Я же волк. Ты не можешь заковать меня в цепи. Но теперь ты моя, моя пара, моя женщина. Теперь твоя семья — моя семья. Они ничего не смогут сделать, чтобы прогнать меня. Есть вещи, которые я должен сделать, вернувшись в Зачарованный. Возможно, мне придется уехать на некоторое время, но я всегда буду возвращаться.

Она погладила его по лицу.

— Это имеет отношение к Пауку?

Он рассказал ей о мертвых детях, о крови на одуванчиках и записке.

Сериза в ужасе посмотрела на него.

— Но почему? Зачем ему это делать? Они были просто детьми. Они не представляли для него угрозы.

В то время он тоже не знал почему, но теперь у него было преимущество в виде знаний «Зеркала».

— Настоящее имя и титул Паука — Себастьян Оливье Лафайет, Шевалье, граф де Белидор. Очень древняя галльская семья голубых кровей. Родословная начала слабеть во времена его прабабушки. Они гемофилики[5]. Их кровь не сворачивается так, как должна, и с каждым поколением она становилось все хуже. Отец Паука большую часть своей жизни был прикован к постели, и семья отчаянно нуждалась в лечении.

— Отец Паука нашел женщину из семьи голубых кровей с грязной тайной — у них в роду был перевертыш пару поколений назад. Мы очень здоровые ребята. Дед Паука, Ален де Белидор, яростно возражал. Не хотел, чтобы его драгоценная кровь была осквернена. Но отец Паука все равно женился на своей невесте. Кровь перевертыша решила все их проблемы — Паук родился здоровым, как бык.

— Примерно в то же время у Алена развилось слабоумие. Поскольку его сын большую часть времени был одной ногой в могиле, Ален управлял семьей. Он терроризировал мать Паука и мальчика. Каким-то образом он решил, что Паук был перевертышем.

— Как это работает? — спросила Сериза..

— Если перевертыш силен, как я, у него есть девяносто процентов шансов передать магию следующему поколению. — Он поцеловал ее. — Если наш ребенок родится человеком, шансы на то, что его дети станут пушистыми, уменьшатся. Двадцать процентов в первом поколении и практически ничего во втором. У Паука есть кровь перевертыша, но он не перевертыш. Дед не особо этому верил. Он следил за ним, уверенный, что Паук прячет внутри животное. Однажды, когда Пауку было семь лет, Ален вылил на него кипяток, чтобы «вытащить зверя». — Когда Пауку исполнилось восемнадцать, он добился, чтобы его дедушку признали недееспособным, и взял на себя управление поместьем. Никто не знает, что именно случилось с Аленом, но никто не видел его уже много лет.

Она поморщилась.

— Все это просто ужасно, как не крути.

Уильям пожал плечами.

— В том мире не просто. Паук ненавидит таких, как я, потому что мы причина его страданий. Я должен убить его. На данный момент это больше, чем месть, он представляет угрозу для любого перевертыша. Черт возьми, он представляет угрозу для всей проклятой страны. Он это понимает, но не принимает на свой счет.

Сериза нахмурилась.

— Откуда ты знаешь?

— Мы общались с ним по этому поводу в последнюю встречу. Для него это просто реальность жизни, — объяснил Уильям. — Он безжалостный ублюдок. Он понимает мои доводы и на моем месте поступил бы точно так же. Он не считает себя злом. В его собственных глазах он делает то же самое, что и я… служит своей стране, как может. Он не сумасшедший, Сериза. Он очень рационален. Это делает его еще более опасным. Что, черт возьми, в этом дневнике? Почему он так сильно его хочет?

Сериза поморщилась и потерла лицо.

— Я пыталась разгадать эту загадку, но не имею ни малейшего представления. Дневник — это ключ ко всему. Лучше бы Сене сгорела в огне. Жаль, что мои родители не стерли ее с лица земли…

Уильям прижал ладонь к ее губам.

— В чем дело? — прошептала она.

— Птицы перестали петь.

ВУР переминался с ноги на ногу. Сколько времени нужно, чтобы потрахаться? Может быть, этот волчий урод романтизирует ее там вином и развлекает поэзией? Вур сосредоточился на трепещущих дубовых ветвях у сарая и взмыл в небо. Его кожаные крылья распахнулись, и Вур, поймав воздушный поток, полетел, собираясь взгромоздиться на дуб.

УИЛЬЯМ скользнул в сторону и бесшумно поднялся. Сериза вскочила на ноги, сунула руку в сено и вытащила меч.

Уильям оскалил зубы. Моя девочка.

Она подошла к стене.

— О, детка! Да! Да! Давай еще! Да!

Крыша заскрипела под тяжестью чьего-то тела. Уильям шлепал по полу, прислушиваясь к скрипу.

— Сильнее, детка! Сильнее!

Крыша треснула. Пернатое тело провалилось в дыру, когти растопырились для убийства. Уильям бросился на спину нападавшего, обхватив его за скользкое горло. Существо захлебнулось, булькая. Сериза сделала выпад, невероятно быстрый, и отступила назад.

Существо упало на колени. Уильям порылся в памяти списка агентов «Руки» с перьями. Вур.

— Когти у него ядовитые.

Лицо Серизы приобрело суровое выражение. Она выглядела как волк, которому угрожают в собственном логове.

— Отпусти его, пожалуйста.

Уильям отпустил захват. Вур, задыхаясь, рухнул на пол. Кровь растеклась по его перьям.

— Больно, правда? — Сериза сделала шаг вперед.

— Даааа, — прохрипел агент «Руки».