Лунная заводь

— Так ему и надо, — пробормотала Сериза. — Боб первосортный подонок. В прошлом году он до крови избил Луизу Далтон за то, что она не раздвинула перед ним ноги.

Уро кивнул, тряхнув своими черными волосами.

— Именно это я и сказал. Бьюсь об заклад, Луиза сейчас злорадствует.

Впереди, слева, виднелся длинный узкий остров. В ярком свете луны кипарисы и раскидистые сосны, теснившиеся на берегу, выделялись на фоне реки.

— Кто ты такой? — спросил Уильям.

Уро взглянул на Серизу.

— Он ведь не жалеет слов, правда?

Она рассмеялась.

— О чем ты говоришь? Деликатность — его второе имя.

— Я наполовину Мар, наполовину тоас, — ответил Уро.

— Что за тоас?

— Лунный народ, — ответила Сериза.

— Древний болотный народ, — сказал Уро. — Грязевые ползуны.

— Они представляют собой странную расу. — Сериза прислонилась к канатному поручню. — Некоторые считают, что когда-то они были людьми, но сейчас они выглядят иначе. Мы не знаем, пришли ли они из Зачарованного или из Сломанного. Они живут в самом центре болота и не очень любят людей. Что-то в полнолунии завораживает их. Это почти единственный способ встретить их глубоко в болоте, глядящими на полную луну горящими глазами.

— Мою мать изнасиловал тоас, — сказал Уро. — Хотя остальные члены семьи, похоже, думают иначе.

Сериза прочистила горло.

— Мы не оспариваем роль тоаса. Мы просто немного не уверены насчет изнасилования.

Уро наклонился к нему и повел бровями. Уильям боролся с желанием отпрыгнуть назад.

— Моя мать была женщиной свободных нравов, — подмигнул Уро.

— Ты говоришь о ней как о шлюхе. — Сериза поморщилась. — Тетя Алина просто любила повеселиться. Кроме того, она была почти единственной из всей семьи, которая могла вытерпеть твою жену.

Жену?

— Молчи, — предупредила Сериза, посмотрев на Уильяма.

— Ты женат? — спросил Уильям.

Она вздохнула.

— Ну зачем ты это сделал. Теперь он не замолкнет. Вся поездка будет такой: «О, посмотрите на мою хорошенькую жену. О, посмотрите на моих хорошеньких деток».

Уро опустил голову и снял с шеи бумажник в пластике.

— Только потому, что у тебя нет хорошенькой жены…

— Мне она ни к чему. — Она вздохнула. — От жен слишком много хлопот.

Уильям хохотнул.

Уро передал бумажник Уильяму.

— Рыжая — это моя жена. Справа — трое моих сыновей и малыш.

— Три мальчика и дочь, — подсказала Сериза.

— Пока это малыш. Когда он начнет говорить со мной и приходить, когда я позову, тогда это будет дочь.

Уильям открыл бумажник, осторожно держа его за края. Слева на него смотрела фотография хорошенькой рыжеволосой женщины. На картинке справа сгрудились трое подростков. У всех были черные волосы и сероватый оттенок кожи. Самый старший выглядел как более молодая версия Уро вплоть до огромной руки и когтей. Самый младший, тот, что держал на руках ребенка, мог сойти за человека.

Уильям закрыл бумажник. Даже у этого человека есть семья. Но как бы он ни старался, он все портил. Он прихлопнул знакомое разочарование крышкой, прежде чем оно взяло верх и заставило его сделать что-то, о чем он мог бы пожалеть.

Они смотрели на него. Это была одна из тех человеческих ситуаций, когда он должен был что-то сказать.

— Твоя жена очень хорошенькая.

Он напрягся на случай, если Уро бросится на него.

Серый человек ухмыльнулся и взял бумажник из рук Уильяма.

— Так оно и есть, не правда ли? У меня самая красивая жена во всей Трясине.

— Может, тебе стоит перестать хвастаться этим, — мягко сказала Сериза.

Должно быть, она что-то увидела на его лице. Уильям загнал свои сожаления глубже, подальше от поверхности.

— У тебя есть семья, лорд Билл? — тихо спросила она.

— Нет. — Он даже не знал, как выглядела его мать.

Брови Уро поползли вверх.

— Ладно, ладно. — Он повесил бумажник обратно себе на шею.

В плечо Уро вонзился болт, к нему была прикреплена веревка.

Уильям схватился за Уро, но веревка натянулась и сорвала серого человека с лодки.

УРО нырнул в холодную воду. Между пальцами его ног появились перепонки, и он оттолкнулся, но веревка вытащила его на поверхность. Он скользил по поверхности реки в потоке брызг. Вода обжигала ему живот. Он перевернулся на бок, потом снова на живот, глубоко окунувшись в волны, и опустил руки в течение. Его пальцы нащупали веревку и вцепились в нее. Он искал что-то на что можно было бы опереться ногами, но натыкался только на воду.

Что-то темное врезалось в него в волнах и ударило в живот. Последний глоток воздуха вырвался из его рта в неистовом, беззвучном крике. Боль омыла его левый бок. Он вцепился в препятствие, сжимая его конечностями. Гниющая кора, скользкая от водорослей, крошилась под его пальцами. Бревно, понял Уро, и вонзил когти в мягкое, пропитанное водой дерево.

Они подстрелили его. Эти сукины дети выпустили в него гарпун и вытащили из собственной лодки. Он вырвет им кишки и заставит съесть их.

Веревка натянулась. Болт впивался в его плоть, сильнее, сильнее, вырывая из него рычание. Уро вцепился в дерево и почувствовал, как тяжелая мокрая масса зашевелилась, подталкиваемая натянутой веревкой. Боль обожгла его, протянувшись через грудь к ребрам и шее.