Лунная Заводь (ЛП)

— Где мой отец?

Пыльца сдвинулась. Ни один образ не потревожил облако… Лагар не знал.

— Чего Паук хочет от нашей семьи?

Ветви закружились, скручиваясь все туже и туже. Глаза Лагара вспыхнули темно-зеленым, как две болотные огненные звезды. Что-то горело глубоко в этом свечении, что-то ужасное и мощное, вырываясь на поверхность.

— Повинуйся! — разозлилась Сериза.

Пыльца снова засверкала, превращаясь в потрепанный блокнот… он был похож на один из дедушкиных дневников.

Тело Лагара раскололось, как раскрывшийся цветок. Темно-синие щупальца проросли из него, устремляясь к ней через изображение в пыльце.

Она выставила перед собой свою магию, как щит. Щупальца врезались в нее с призрачным воем. Давление почти сбило ее с ног.

— Бегите!

Игната схватила Кэтрин сзади и рывком подняла на ноги. Сериза попятилась. Из носа у нее текла кровь. У нее кружилась голова.

— Выходи! — закричал кто-то. Она, спотыкаясь, вышла из круга. Щупальца замелькали перед ней, достигли пепла и сжались, съежившись.

— Сожгите это! — Ричард вошел в круг и плеснул бензином из ведра на листья. Кто-то чиркнул спичкой. Зелень вспыхнула пламенем.

Из груди Лагара вырвался вопль боли. Он кричал, как живое существо, которое сжигают заживо.

Кэтрин всхлипывала, раскачиваясь взад-вперед.

Сериза свернулась в клубок и попыталась заглушить крики Лагара. Теперь они знали. Теперь они знали, где искать.

КЕЙТЛИН открыла крышку перламутровой шкатулки. Ее пальцы коснулись сокровищ внутри. Прядь светлых волос Лагара, отстриженных в детстве. Наконечник первой стрелы, выпущенной Певой. Один из прутиков Арига… она вспомнила, как Пева сказал ему, что его пальцы слишком слабы для хорошего натяжения, и какое-то время, куда бы Ариг ни пошел, он держал в руках прутик и отламывал от него маленькие кусочки.

Она поджала губы. Где же она ошиблась? Как она могла вырастить слабых сыновей, которые подвели ее?

Она посмотрела в зеркало, висевшее на стене, и коснулась морщинистой кожи вокруг глаз. Старая… она постарела. Она отдала всю себя своим детям. Вот что должна была делать мать. И они подвели ее.

Кейтлин посмотрела на свое отражение. Ее кожа может обвиснуть. Могут поседеть волосы. Но ее воля останется железной. Это было в ее глазах, как говорил ее отец. «У тебя железные глаза, Кейтлин. Ты сильная. Жизнь причинит тебе боль, но ты выживешь, дочь моя. Железо не поддается».

Она расправила плечи. Есть магия, с которой она может работать. Она могла выпустить на Крысиную стаю темных тварей, злобных и запретных. И тогда вся магия старой карги не сможет их спасти. Ох, придет стража, соберется милиция и будет скулить по поводу запрещенной магии. Пусть приходят. Она будет сдерживать их.

Возможно, она даже сможет начать все заново. Время лишило ее плодовитости, но в Трясине было полно детей. Она могла бы заплатить какой-нибудь женщине за хорошего сильного ребенка, и у Кейтлин был бы еще один сын. И на этот раз она не допустит никаких ошибок.

Она повернулась к дивану, где оставила свою шаль, и нахмурилась, когда ее там не оказалось. Какое-то мгновение она искала ее, а затем увидела, что та висит на перилах крыльца, где она стояла сегодня утром, провожая Арига.

Странно.

Она ощупала все вокруг в поисках следов чужой магии и ничего не нашла. Защита оберегов, тянувшаяся от ее дома, оставалась нетронутой. Кроме того, никто не осмелится войти в ее владения. Никто не может быть настолько глуп.

Кейтлин шагнула на крыльцо, крошечные искры силы пробежали по ее коже. Она провела рукой по шали. Ничего. Никак не заколдована, узор такой же сложный, как и всегда. Должно быть, она забыла ее здесь, на крыльце.

Кейтлин взяла шаль, накинула ее на плечи и на мгновение замерла, вдыхая запах Трясины. День подходил к концу. Скоро наступит ночь. Мрачное время. Крысы засядут в своей норе, празднуя победу, раздувшись от вина и успеха. Ей нужно было кое-что им показать.

Легкое покалывание в руке заставило ее взглянуть на свои пальцы. Тонкий серый осадок покрывал кончики ее пальцев. Она озадаченно уставилась на него, потерла пальцы большим пальцем и ахнула, когда кожа и мышцы отделились.

Потрясенная, она повернулась, ища следы атакующих заклинаний, повторяя заклинания, чтобы поднять свою защиту. Сила нахлынула и образовала успокаивающую, прочную стену магии, чтобы защитить ее от мира. Она могла бы выкинуть себя из этого состояния. Он повторяла слова снова и снова, но кожа на пальцах отказывалась заживать.

Шаль. Она сорвала ее с себя и закричала, когда кожа на ее шее оторвалась вместе с ней. Онемение поползло по ее пальцам и просочилось в руки.

Такого не должно было случиться. Она была железная! Она была сильной.

Ноги подкосились, и Кейтлин рухнула на крыльцо. Онемение сдавило ей грудь. Ее сердце пропустило удар… онемение перешло в боль. Она хлынула через ее тело, разрывая внутренности дикими зубами.

Она попыталась позвать рабочих в конюшне, но боль сковала ей горло огненным ошейником, и голос отказывался повиноваться.

Я умираю…