Лунное ожерелье

Все были возбуждены и взволнованы до предела, но суеты не наблюдалось. Девять балов по шкале Бофорта, что обещают метеорологи, это серьёзное испытание экипажа.

— «Девять баллов, это ветер под тридцать метров в секунду и волна под десять метров в высоту», — пояснил серьёзность надвигающего шторма матрос Михаил.

В надёжности яхты никто не сомневался, как покажет себя команда, вот главный вопрос, который стоял перед капитаном на данный момент.

Всем членам экипажа строго — настрого приказал надеть спасательные жилеты и страховочные лини с карабинами. При необходимости карабином будет не трудно пристегнуться к штормовым леерам, натянутых на яхте при передвижениях в ветреную погоду, а также можно закрепить себя к мачте или к другим неподвижным предметам и поручням. Особенно это необходимо делать при работе с парусами, а кто стоит у штурвала, крепить себя к двум бортам.

Все эти наставления капитан неустанно, при каждом удобном случае повторял во время плавания, старался научить команду правильным действиям в экстремальных ситуациях. И вот сейчас настал момент испытаний и готовности команды к нестандартным погодным условиям в море.

— Ветер усиливался, поднималась и волна, капитан стоял у руля, направлял яхту под углом сорок пять градусов к волнам, проходя высокую волну по диагонали, чтобы избежать столкновения с ней.

Иван Алексеевич находился на верхней палубе, посредине яхты, отстегнул линь, держа его в руке, двинулся к корме яхты, помочь матросу Михаилу, — тот согнувшись, возился с канатами.

В то время, когда он нацелил карабин линя, чтобы защёлкнуть его за поручень, — ударила волна по правому борту. Правая сторона яхты приподнялась, — выравниваясь сильно наклонилась вправо и по инерции Ивана Алексеевича, как пушинку выбросило за борт.

— Сам полёт за борт не запомнил, ему только показалось, что кто-то громко закричал, хотя в штормовом шуме трудно было что-то услышать. Когда оказался в воде, подсознательно понимал, — нужно задержать дыхание.

В первые минуты страха как такового не было, чувство панического испуга он начал испытывать тогда, когда промокшая одежда начала тянуть его вниз, в пучину. С большим усилием удалось стащить с себя куртку и кроссовки, стало намного легче держаться на поверхности воды.

Снимая набухшую водой верхнюю одежду, предварительно снял спасательный жилет, зажал его коленями между ног, и только после этого с трудом стянул с себя тяжёлую от воды куртку, — отдохнув немного, надел жилет обратно.

— «Слава Богу, что вода не ледяная и хорошо, что капитан настоял надеть спасательные жилеты», — почему-то только эти мысли вертелись у него в голове на данный момент.

— Потом провал в памяти, и он погрузился в забытье. Пришёл в себе, когда почувствовал, что волной его тянет по песку и ощутил боль в глазах.

— Умом понимал, что был выброшен за борт, что находится сейчас на берегу небольшой, удлинённой вдоль побережья бухты.

Состояние было такое, будто он находится в прострации, — наблюдалось снижение активности, заметно присутствовало чувство угнетённости, подавленности, сопровождающее ощущением полного упадка сил и безразличием ко всему.

— Встал на ноги, с большим усилием добрёл до куска дерева, скорее всего, так же, как и он выброшенное в шторм морем, — сел на него и обхватил голову руками. Его била дрожь, хотелось согреться, было ощущение вялости во всём теле, — усталости, зябкости и апатичности.

— «Что делать, видно судьба такая», — проговорил он вслух, но голоса своего не услышал, в голове всё путалось, на ум не приходило ничего толкового. Посидел немного, размышляя, ища выхода из этого сложного положения, — собрал всю свою волю в кулак и решил;

— «Буду изучать окружающую местность, а там будь, что будет, на всё Божья воля», — и скорее всего это была единственная здравая мысль, которая пришла ему на сегодня, после всех ночных потрясений.

Глава 17. Остров

Тем временем яхта «Арабелла» лениво дрейфовала в открытом море после шторма, на верхней палубе болтались сорванные с мачты паруса, придавая судну плачевный вид.

Капитан, Олег Николаевич, обходил яхту, делая осмотр технического состояния судна, внимательно смотрел нет ли протечек корпуса, вглядывался, все ли крышки на ящиках целы. Спустился в моторное отделение, попросил механика, — «Остапа Степановича, запусти двигатели», — послушал как работают, в целости ли винты.

Обошёл, внимательно осматривая каждый уголок, по ходу объяснял матросу, идущему за ним, — «Артём, для яхт опасен не ветер, а волна. Сам по себе шторм любой силы не может причинить корпусу яхты никаких повреждений. Перевернуть судно он конечно может, но это бывает редко. А вот разгоняемая сильным ветром высокая волна таит в себе большую опасность, она способна смыть с палубы все оборудование и людей, а в случае неправильного управления яхтой, может и перевернуть её».