Лунное сердце - собачий хвост

Я рассказал о своем открытии лучшему другу, наперснику детских и юношеских забав, писателю Фоме

Пегаскину-Мухоморову. Фома как раз с упорством экскаватора, вгрызающегося в плотный и сухой грунт, дописывал восемьдесят шестой том своего будущего собрания сочинений, и жил надеждой, что еще до истечения нынешнего года в каком-нибудь издательстве выйдет, наконец, его первая книга...

Как-то после напряженного рабочего дня я заглянул к нему домой и презентовал писателю Пегаскину-Мухоморову второй экземпляр хотенца.

- Похоже на очень толстую наливную авторучку, -Фома повертел в руках розовый огурец и небрежно сунул его в ящик необъятного письменного стола. - Ладно, на свежую голову посмотрю. А теперь пошли на кухню пить пиво!

Через неделю Фома вдруг проникся любовью к экзотическим животным и поселил у себя на балконе ярко-рыжую крылатую лошадь.

Он, наконец, решился покончить со своим статусом закоренелого холостяка и женился на хорошенькой молоденькой женщине по имени Муза.

Ну, и в довесок ко всем этим чудесам, писатель Пегаскин-Мухоморов внезапно сделался лауреатом Нобелевской премии по литературе, имея за душой всего две публикации микроскопического объема рассказиков в многотиражке оленеводческого хозяйства где-то под Нарьян-Маром.

Тиражи книг моего друга Фомы, чохом изданных сразу несколькими крупными издательствами, мигом прыгнули за многомиллионные отметки. Толстенькие тома авторства Пегаскина-Мухоморова можно было найти в любом человеческом жилище на всех континентах Земли.

Среди туземцев Экваториальной Африки, которые не знали ни слова по-русски, возник религиозный культ Священной Книги Пе-Го-Му-Хо-Моро. После ее прочтения особенно хорошо собирались кокосы, кушались бананы и ловились крокодилы.

У жителей Крайнего Севера вошло в привычку на ночь класть фолианты Фомы на голый живот. Местные колдуны и шаманы пришли к выводу, что литературные произведения моего друга способствуют лечению пупковой грыжи, выводу шлаков из организма и радикально предотвращают нежелательную беременность.

Но особенно полюбилось творчество Пегаскина-Мухоморова молоденьким девушкам. В российской глубинке, в бразильских джунглях и на морских берегах далекого Барбадоса одновременно родилось поверье, что книги с опусами Фомы можно использовать для гадания. Для этого нужно двадцать один раз наугад открыть любой том писателя Пегаскина-Мухоморова и с закрытыми глазами кончиком острой иглы ткнуть в текст. Из полученного таким образом набора букв легко складывались имена и фамилии потенциальных женихов и пламенных любовников.

- Сработал хотенец с моей хотелки! - ликуя, констатировал я, зайдя в гости к новоиспеченному лауреату литературной Нобелевки.

- Твой хотенец до сих пор лежит в моем столе, -ответил Фома и почему-то отвел в сторону глаза. -Просто народы мира поднялись до понимания великой сущности моих книг. Прониклись крепким духом стихов и прозы писателя Фомы Венедиктовича Пегаскина-Мухоморова!

Он так и сказал о себе - по имени-отчеству и в третьем лице. А меня снисходительно похлопал по плечу.

3

Следующим, к кому я пришел со своим великим открытием, был мой непосредственный шеф - начальник отдела в нашем научно-исследовательском институте.

- Я же просил не беспокоить меня по пустякам! -раздраженно буркнул шеф, на мгновение оторвавшись от ноутбука. Он, - по слухам, улитками расползавшимся по институтским коридорам, - серьезно завяз на шестьдесят восьмом уровне компьютерной “бродилки” “Сталкер”. -Что у тебя, Приморейкин?

- Вот, Федор Иванович, открытие, - робко начал я и протянул ему розовый хотенец. - Мирового значения и гениальное...

Я вкратце объяснил ему суть дела.

- Огурец как огурец, - шеф взял хотенец и изогнул полные губы в недоверчивой ухмылке. - Разве что розовый, твердый и без черенка. Хорошо, оставляй, я разберусь. На следующей неделе зайдешь.

Но зайти на следующей неделе к нему я не смог.

Уже в понедельник шефа назначили замдиректора института, присвоив докторскую степень: без защиты диссертации, по итогам каких-то особо секретных научных работ, о существовании которых никто и не подозревал.

В приемной перед его кабинетом теперь сидит сексапильная стервозно-красивая секретарша с четкой установкой никого не допускать “к телу” Федора Ивановича и не беспокоить его по пустякам.

В курилках нашего института сложилось общее мнение, что мой бывший шеф неким волшебным образом таки прошел шестьдесят восьмой уровень “Сталкера”.

4

Четвертой попытке презентовать свое открытие я смело придал городские масштабы. Я записался на прием к мэру нашего города, чтобы при личной встрече вручить ему розовый огурец хотенца. Мэру предстояли перевыборы на пятый срок, и он неожиданно сделался открытым и доступным для избирателей.

- Будем считать это вашим взносом в мой предвыборный фонд, уважаемый Ферапонт Идальгович, -мэр блеснул безупречной “голливудской” улыбкой, принимая от меня продолговатый розовый плод хотелки. - Этот подарок, товарищ Приморейкин, очень символично отражает фаллическую сущность взаимоотношений между властью и народом...