Лунное сердце

— Пойми, Сара, — ласково сказал Талиесин, — Томасин только подвигнул меня на то, чтобы покинуть родные места. Как я мог оставаться в своей стране, если я никому больше там не был дорог?

— Киеран говорит, что ты родился в Стране Лета. Где это?

Даже в темноте глаза барда засверкали.

— Страна Лета! Это Край Летних Звезд! Там собрано все, что есть хорошего на свете. Там все таинственно и причудливо, непокорно и нежно, волшебно, как свет звезд, надежно, как сердце друга. Я побывал там только на самой окраине, но я все бы отдал, чтобы попасть в эту страну! — Талиесин помолчал, потом заговорил снова: — Мне говорили, что я там родился, но я этого не помню! Нет у меня ощущения, что я там когда-то жил, что это моя родина. Я всегда только мечтал об этой стране. Когда волны Эйл-Тона несли мой челнок, я думал, что приплыву в Страну Лета, ведь в легендах говорится, будто она лежит на Западе. — Он снова умолк, а когда заговорил, мечтательности в голосе не осталось: — Я не питаю ненависти к Томасину. Но когда море подхватило мою лодку, а берега Гвинедда стали скрываться из глаз, я проклял его и превратил в камень. И повелел ему смотреть на море до тех пор, пока Гвин ап Надд еще оставляет следы на полях людей. Я признаю, что поступил скверно. — Он повернулся к Саре и приблизил к ней лицо. — А почему ты об этом спрашиваешь?

И Сара в первый раз рассказала ему обо всем, что случилось с ней за время их краткой разлуки. Она не упомянула только о своем сне.

— Значит, Томасин все еще жив? — удивился Талиесин. — И живет в твое время, в твоей стране. Могу лишь пожелать ему добра, Сара. Честное слово. А это… этот Ужас-Бродящий-Без-Имени… Это не я, Сара!

— А что же это?

— Если бы мне пришлось строить догадки, я бы мог предположить, что раз Хенгр жив, хотя срок его жизни кончился, значит, Томасину явился Аравн — Повелитель Живых Мертвецов — и отнес его в Аннван. Я рассудил бы так, но… — Талиесин поднял руку, и в свете звезд блеснуло золотое кольцо на его пальце, — но такие побрякушки Аравну не нужны. Ведь наши кольца ничуть не более волшебные, чем обычные, полученные в дар. Мое только потому и волшебно для меня, что его подарил мне Мирддин, величайший бард из тех, что пели свои песни на Зеленых Островах. Но у моего кольца особые свойства. Оно указывает тропы, ведущие к Пути, оно не дарит новые силы, а лишь будит уже живущие в тебе. Я полагаю, — задумчиво добавил Талиесин, — что таинственное Зло, которое выслеживает Томасина, ищет именно это кольцо, хочет заполучить его, чтобы удвоить или утроить свои силы.

— Но что это за Зло? — повторила свой вопрос Сара.

— Даже представить себе не могу, для меня это загадка, каких я раньше не знавал. Те немногие намеки, что я слышал, мне ничего не говорят.

— Я думала, ты мастер разгадывать загадки.

— Был! — ответил Талиесин.

Сара вздохнула.

Оставалось еще одно, о чем следовало поговорить. Она весь день медлила с этим вопросом, откладывала разговор, однако сознавала, что, так и не получив ответа, не сможет заснуть. Кто знает, что предрекает ей сегодняшний сон?

— Меня что… ждут какие-то испытания?

Она почувствовала, как напрягся Талиесин. К его чести, он не стал доискиваться, что она имеет в виду и откуда она об этом знает. Между ними не могло быть лжи. Но Сара похолодела, будто вместе с Талиесином ощутила вдруг взгляд его деда и услышала голос старца:

Пусть она сама отгадывает все загадки, иначе все, что она усвоит, пойдет прахом.

— Да, — ответил наконец Талиесин.

— И что же это за испытания? А главное, зачем они?

— Испытания предстоят всем, кто встал на Путь, Сара. От того, как ты выдержишь их, зависит, созрела ли ты, стала ли достойна, — объяснил он.

— Достойна? Кого? Тебя?

Он обратил к ней оскорбленный взгляд. Но в темноте Сара не видела его глаз.

— Мне ты никогда ничего не должна доказывать, — произнес он.

— Тогда кому же?

— Старейшим. Рогатому Властелину и Матери Луне. Душе мира, ведь наши души — всего лишь ее эхо.

— Ну, и каковы же будут мои испытания? — спросила Сара.

— Боюсь, они уже начались.

— Ты имеешь в виду демона Киерана?

Талиесин кивнул.

— Но ко мне эта история не имеет никакого отношения, — возразила Сара.

— В том, что происходит в мире, нет ничего случайного, — ответил бард, повторяя то, что уже говорил ей, когда они снова встретились на берегу.

— И что я должна делать? — с горечью спросила Сара дрогнувшим голосом. — Играть в поддавки с каким-то чудовищем, чтобы набрать побольше очков для твоих «Старейших»?

— Я не понимаю, что ты говоришь, — сказал Талиесин.

Сара отодвинулась от него и встала. Подойдя к краю утеса, она остановилась спиной к барду:

— Значит, Пэквуджи был прав. Не зря он тревожился за меня. Я и сама за себя тревожусь.

— При чем тут Пэквуджи?

— Это он прошлой ночью рассказал мне про ваши испытания.

— Сара, ты должна пройти их не потому, что я мало тебя люблю. Просто без борьбы нельзя созреть.

Сара повернулась к нему лицом:

— И что же такое я должна совершить? Побороть этого Мал-ек-у? Этого… черт его знает кого?

— Не знаю. Ответ ты должна найти у себя в душе.