Лунное сердце

— В каждом из нас живут бок о бок добро и зло, — успокаивала ее Ха-кан-та. — Такими уж создала нас Мать-Медведица. Потому-то все мы, кто нашел Путь, и стремимся к миру и покою. Мы стараемся сдерживать зло и прибавлять силы добру. А чтобы достичь этого, потребуется еще много-много жизней, Куничка. Дорога в Страну Дремлющего Грома длинная и трудная. И никто тебя туда не поведет. Ты должна добраться туда сама, опираясь на собственные силы, подавляя собственные слабости. Сначала тебе могут советовать, как идти, и разделять с тобой тяготы Пути, но до конца ты должна дойти одна и одна примешь решение, что ты выбираешь — добро или зло. Кем ты станешь — Томасом Хенгуэром или Мал-ек-ой. Хоть они и составляют одно целое, но никогда не походили друг на друга.

— Как хотела бы я умереть! — сказала Сара. — Только бы не знать, что я одной крови с этим чудищем. — Она содрогнулась.

Ха-кан-та посмотрела на Киерана:

— Надо вынести отсюда всех пострадавших. Потом убрать Жилище. Думаю, Синс-амин нам поможет. Она наша должница.

Киеран кивнул.

— А ведь у меня вся рука была обожжена, — прошептала Сара, глядя на зажившую кожу, на почерневшее кольцо.

Ха-кан-та дотронулась до кольца и соскребла с него черную сажу. Под ней кольцо вновь засверкало золотом.

— Вот видишь? — сказала Ха-кан-та. — Так и зло. Оно может очернить нас, будет стараться перетянуть нас на свою сторону, но, если сердце останется стойким, зло нас не осилит. Оно может убить тело, но не душу. Тебе нечего стыдиться, что ты с Мал-ек-ой одной крови. Докажи всем, что кровь Мал-ек-и бессильна. Важно то, что у тебя здесь, — и Ха-кан-та приложила руку к груди. — Важно, что у тебя в душе тишина. Тишина, рожденная призывами наших барабанов.

— Но я…

— Ты должна быть сильной, Саракен, Куничка! Ты обязана быть сильной, чтобы оправдать все то, что было принесено здесь в жертву сегодня ночью.

— Я… я постараюсь…

— Это будет нелегко, — грустно сказала Ха-кан-та.

Сара смотрела на Джеми и вспоминала Пэквуджи. Да, это будет нелегко!

Глава четвертая

2.30, ночь на воскресенье.

Мэдисон и Коллинз выехали на Паттерсон-авеню и остановились рядом с полицейской машиной, стоявшей перед Домом Тэмсонов. Толпа рассеялась, а Дом выглядел все так же: неизвестно было, как в него войти. Из него никто не появлялся. Жители соседних домов начинали роптать по поводу сооруженных полицейскими заграждений. Казалось, все уже забыли о том, что здесь творилось в пятницу вечером. А если и помнили, то предпочитали об этом не заговаривать. Никаких свидетельств происходившего не осталось и у телеоператоров. Последняя мощная вспышка голубого огня начисто стерла все с видеопленки. На фотографиях в газетах были видны только заграждения, толпа и темный Дом.

Но ведь все это было! Мэдисон ни на секунду не допускал сомнений в реальности случившегося в пятницу. Вот и Коллинз до сих пор ходит с перевязанной рукой — попробуйте убедить его, что ничего не было! А в лаборатории так и лежат трупы трех невесть откуда взявшихся тварей.

— Как вы думаете, кто-нибудь там, внутри, уцелел? — спросил Коллинз.

Мэдисон понимал, что под «кем-нибудь» Коллинз имеет в виду Такера.

— Не знаю, Дэн, — сказал суперинтендант.

На сиденье между ними лежал вчерашний номер газеты «Ситизен». Набранный крупным шрифтом заголовок извещал: «Главный прокурор скончался, подписывая заявление об отставке по собственному желанию». В статье говорилось, что причиной смерти Уильямса явилась сердечная недостаточность, но Мэдисон этому не верил. Уж слишком все было похоже на смерть Хога. Ведь Уильямс тоже был связан с проектом и с тем, что творилось в Доме Тэмсонов. Так же как и Уолтерс. Это Мэдисон знал точно. Правда, доказать это ничем не мог. Доказательствами могли служить только документы и показания свидетелей, а в распоряжении Мэдисона ничего такого не было. Но он будет продолжать искать.

На первой странице газеты описывались события, происходившие с Домом Тэмсонов, но — странное дело — и здесь использовалась та версия, которую Мэдисон выдал газетчикам в пятницу. Между тем ведь представители прессы сами были на месте с начала до конца. «Раз ничем не объяснить, значит, следует забыть — так, видно, они рассуждают», — решил Мэдисон. К понедельнику вся эта история, наверное, перекочует на последние страницы газет. А может, к всеобщему замалчиванию приложил свою руку Уолтерс. Ему же достаточно нажать на кое-какие кнопки; правда, что он от этого замалчивания выиграет, Мэдисон пока понять не мог.

Связь между Уолтерсом и Хогом они с Коллинзом проследили. А связи Уолтерса с Уильямсом установить еще легче. Уж если Уолтерс известен как лицо, дающее советы самому премьер-министру, то вполне можно предположить, что и с Уильямсом он был знаком. Неизвестно одно — какой компромат у него был на Уильямса. Что-то он такое имел, но пока это не удавалось выяснить.

— Сплошные вопросы и никаких ответов, — вздохнул Мэдисон.

— Может, мы не о том спрашиваем?

Мэдисон вопросительно поднял брови.