Лунное сердце

Несмотря на расстилающийся перед ней мирный пейзаж, Сара вздыхала, ее мысли вернулись к Киерану. Если бы была хоть какая-то возможность достучаться до него! Если бы он встретился с Талиесином, он понял бы сам… Но нет. Это было бы слишком опасно. Вдруг бы он попытался убить арфиста? Так, наверное, и случилось бы. Господи! Все может осложниться. Как ей быть, если Киерану удастся убедить совет, что Талиесин представляет собой угрозу, и они решат помочь Киерану устранить его?

— Это вряд ли случится, — раздался голос у нее за спиной. — И все-таки с ним лучше вести себя осторожно.

Сара резко обернулась и увидела забавного человечка, который сидел на корточках футах в трех от нее. Сначала ей показалось, что это ребенок квин-он-а, но, приглядевшись, она поняла, что хотя он и мог быть одним из этих индейских эльфов, ни на одного из тех, кого она видела, он не похож.

Когда он встал, оказалось, что ростом он доходит ей до груди, и если у квин-он-а лица были удлиненные, красиво очерченные, то лицо этого человечка было широким, глазастым и расплывалось в улыбке. Волосы у него были скорее темно-каштановые или даже черные, он не заплетал их в косички, они спадали множеством мелких завитков, словно у рок-певцов. Разглядывая его, Сара подумала, что он ее подслушал, видно, она разговаривала вслух. Но не успела она додумать эту мысль до конца, как незваный собеседник отчаянно затряс головой.

— Нет, нет, — возразил он. — Но я все равно тебя слышал.

«Но тогда это значит…» — не успела подумать Сара, как он снова кивнул.

— Убирайся из моей головы! — закричала Сара.

— Ничего не могу поделать, — печально ответил он. — Ты думаешь слишком громко. Я не виноват, что ты так громко думаешь. Почему ты не держишь свои мысли при себе, а бросаешься ими в людей, а? Ведь так ты сойдешь с ума!

Сара некоторое время смотрела на него. Каждый раз, когда ей кажется, будто все начинает как-то улаживаться, возникает что-то новое.

— Я не новое, — возразил человечек. — Я так же стар, как… как сама Земля.

Сара вздохнула:

— Я не знаю, как держать свои мысли при себе.

— Так пусть Рыжеволосый тебя научит, — посоветовал он. — Это нетрудно.

«Рыжеволосый?» Вспомнив, что говорила Ха-кан-та, Сара поняла, что человечек имеет в виду Талиесина.

— Откуда ты знаешь про него? — спросила она.

— Мы все его знаем.

— Но откуда тебе известно, что его знаю я?

Человечек усмехнулся:

— Это ты видишь меня впервые. Но я-то вижу тебя не в первый раз. Потому и знаю. А кроме того, — сразу добавил он, так что Сара не успела попросить его объяснить это странное заявление, — о чем бы ты ни думала, ты всегда думаешь о нем.

Так оно и было. Ее саму беспокоило то, что она так сосредоточена на арфисте. Интересно, почему она не может выбросить его из головы?

— Может быть, ты в него влюбилась?

— Может быть, — согласилась Сара, хотя уж слишком внезапно это случилось. Впрочем, наверное, так и бывает в волшебных странах, в Ином Мире например. Действительно, Талиесин, конечно, нравился ей так, как прежде никто не нравился. Может быть, он просто околдовал ее?

— Как тебя зовут? — спросила она человечка.

— Пэквуджи.

— Тебе это имя идет, — улыбнулась Сара.

— Еще бы! Это же мое имя.

— А меня зовут Сара.

— Я знаю, — усмехнулся Пэквуджи.

«Ладно, оставим это», — подумала Сара.

— Ты квин-он-а? — спросила она.

— Я — это я, — пожал плечами человечек.

Сара не могла не улыбнуться, потому что ей тут же представился смешной пучеглазый морячок из детских мультфильмов. Пэквуджи нахмурился.

— Это не я, — сказал он, прочитав ее мысли. — Я — хоночен-о-ке, одна из маленьких загадок бога Маниту. Когда Бабушка Жаба впервые улыбнулась, я был рядом. Я всегда один, но никогда не одинок. Выдра мне друг. И цапля тоже. Я бегаю взапуски с лисой и сплю в норе у барсука. Я Пэквуджи, и мой дом — весь мир.

— А что ты делаешь здесь? — рассмеялась Сара.

— Здесь? — Пэквуджи огляделся с преувеличенным вниманием. И, наклонившись к Саре, проговорил театральным шепотом: — Я пришел узнать, не желаешь ли ты прогуляться со мной?

— Куда?

— Куда угодно. — Он показал на сосну, росшую выше других на горном кряже за стойбищем квин-он-а. — Туда.

— Ладно, — сказала Сара. — Пошли.

— А пока мы идем, — добавил Пэквуджи, вскакивая на ноги, — я открою тебе одну тайну.

— Тайну? Какую?

— Не сейчас, не сейчас. Сначала пойдем, потом поговорим.

У Сары разыгралось любопытство, на сердце стало легче, как давно уже не было. Она тоже встала.

— Ну, веди меня, Макдуф. [79]

— Пэквуджи Макдуф, — сказал он. — Это я, правда?

Он прошелся колесом, потом из какого-то тайника между камней вытащил маленькую тростниковую дудочку и, прежде чем сунуть ее за пояс, исполнил на ней быструю мелодию.

— Не забудь свою музыку, — сказал он.

Сара пожала плечами и подняла гитару.

— А теперь? — спросила она.

— А теперь пошли! Хей!

— Теперь пошли! Хей! — повторила она и следом за ним стала подниматься на холм.