Лунное сияние (СИ)

Развязала бант и заглянула в коробку — там оказалось потрясающее платиновое колье из бриллиантов в виде звезд. Рядом с ним, переливаясь в освещении комнаты, лежали серьги. Руки потянулись к украшениям, и спустя секунду они сияли на моей коже, являясь прекрасным дополнением моему дымчатому полупрозрачному платью в пол без рукавов, расшитому переливающимися кристаллами цвета темного серебра. Волосы красиво ниспадали волнами на одно плечо, а вечерний макияж “смоки-айс” с темно-бордовой помадой добавляли таинственности всему образу. На ногах красовались открытые босоножки на экстремальных каблуках. В отражении зеркала на меня смотрела не просто девушка, а луна во всей своей красе в окружении множества звезд.

— Хорошего Вам вечера, Луна Алексеевна, — пожелали на прощание замечательные сотрудники салона красоты.

— И вам, — черный майбах довез меня до здания, в котором я совсем скоро открою миру часть своей жизни.

Со дня моей последней выставки прошло уже больше года, поэтому сейчас царил настоящий ажиотаж. Множество автомобилей на парковке перед зданием, огромное количество знакомых и незнакомых мне лиц в вечерних нарядах, обслуживающий персонал, встречающий каждого гостя уже на пороге.

Машина затормозила прямо у главного входа, и я стала дожидаться открытия двери. На мое удивление водитель остался на своем месте, а в открывшемся проеме показалась знакомая ладонь. Ухватившись за нее, вышла наружу сразу же оказавшись в сильных объятиях. Легкий поцелуй в висок заставил улыбнуться.

— Каждый раз при виде тебя не могу поверить, что мне досталось такое сокровище, — бархатный голос шепнул мне на ухо.

— Ты главное держи крепче и не отпускай, — не переставая улыбаться, пробормотала ему в грудь. — Пойдем.

Внутри уже было жарко, и я с удовольствием отметила, что все работало “как часики”. Четко, размеренно, без эксцессов. К нам тут же заспешили люди — кто-то с поздравлениями, кто-то со словами предвкушения и восхищения грядущей выставкой, кто-то — для того, чтобы просто по-дружески и тепло обнять. Уделив всем должное внимание, оставила Адама ненадолго и прошла вперед, предварительно махнув рукой персоналу. Освещение в помещении тут же приглушили, фоновая музыка стала на несколько тонов тише, а я взяла предложенный микрофон и взглянула на лица перед собой. Предвкушение сменилось трепетанием — сердце буквально щемило от чувств, овладевших мною.

— Всем привет! — весело поздоровалась. — Думаю, не секрет, для чего вы все сегодня выкроили вечерок и заглянули ко мне на часок. А может и на несколько, — по залу пробежались одобрительные смешки. — И я благодарна вам всем за это. Последний год стал для меня особым испытанием. Не многие знают, чего мне стоило вновь встать на ноги и твердо смотреть в будущее. Несмотря на все преграды, происходящее со мной было прекрасным. Потерять себя и обрести вновь было безумно тяжело. Этот вечер — вечер откровений и чувств. Все это, — развела руки в сторону, — утраченное и обретенное. Хочу предупредить — увиденное сегодня не ода мне и моему таланту. Так уж получилось, что в мою жизнь дважды пришел один и тот же человек, — внезапно говорить стало сложнее, и я сделала паузу. — И это знакомство стало для меня невероятным жизненным этапом. Не обстоятельства меняют нас — а люди, идущие рука об руку рядом. Мы вошли в жизнь друг друга, и уже никогда не будем прежними. Это — наша история. До и после. И, — нашла Адама глазами, — это он… до и после. Моими глазами. Такой, каким его привыкли видеть все, и такой, каким его вижу лишь я. Центральная композиция предстанет перед вами в самом конце. Наслаждайтесь этим вечером. “Позволь мне вспомнить тебя снова” объявляю открытой, — зал разразился аплодисментами. Такими громкими, каких я еще никогда не слышала. Приблизилась к Адаму и вложила свою ладонь в его руку. — Пойдем. Пора и нам пройтись по воспоминаниям, — он сдержанно кивнул, а я ощутила, насколько тяжело ему стало в эту минуту.

И мы пошли вперед. Картину за картиной. Воспоминание за воспоминанием. Увиденное было прекрасным, хоть я и не помнила этого. Адам не улыбался — лишь задумчиво смотрел на каждую и хранил молчание. Вскоре появились новые моменты — уже обретенные воспоминания. Они начались с момента пробуждения после аварии. Там было несколько особо мрачных, одна из которых в особенности поражала. На ней была изображена я в одиночестве посреди темной комнаты без окон и дверей. Обнажена и совершенно беспомощна с перебинтованными руками. Я сидела перед огромным белоснежным холстом бумаги, местами перепачканным кроваво-красным, и пыталась рисовать своими пальцами, которые от тщетных попыток стерла в кровь. Слезы бежали по бледным щекам, а губы застыли в безмолвном крике. Это была я — после аварии. Такая, какой себя ощущала тогда. Сейчас, смотря на эту версию себя, чувствовала облегчение. Пережила. Я все пережила. Около нее мы простояли довольно долго, после чего продвинулись дальше. Я не навязывала разговор — хотела, чтобы Адам все прочувствовал, чтобы увидел то, чего возможно не знал, чтобы пережил вновь.