Лунное стекло

Собственно, именно в этом коридоре и произошла встреча, на которую они меньше всего рассчитывали и которая впоследствии хоть кое-что, но все-таки сумела объяснить.

Кир и Фэб были на процедурах, а Ит со Скрипачом, немного пробежавшись, снова сидели на широченном подоконнике. В пространстве ничего интересного не происходило, поэтому они сейчас играли на двух визуалах в игру, название которой со всеобщего переводилось как «вытеснение». Это была стратегия, но с элементами спонтанного квеста, завязанного на изменение какого-нибудь правила без предупреждения игроков. Иту игра не очень нравилась, а вот Скрипач ее просто обожал (чаще всего он играл в эту игру с Киром). Сыграли одну короткую стоходовку, потом решили сделать пятисотку, но тут Скрипач вдруг с интересом посмотрел куда-то в сторону, с интересом и недоверием, а потом сообщил:

– О-па. Ит, гляди. Полнэгаши.

Ит сначала не понял, что он имеет в виду, а поняв, слегка опешил – вот уж кого они не ожидали увидеть, так своего относительно давнего пациента.

– Точно, он, – Ит удивился не меньше рыжего. – Пойдем, пообщаемся?

– А надо? – с сомнением спросил Скрипач.

– Ну, вообще-то это было бы вежливо, – Ит неуверенно пожал плечами. – Грустный он какой-то.

– Любой грустным будет на биопротезах, – резонно заметил Скрипач. – Как его на самом деле звали, не помнишь?

Ит нахмурился.

– Какое-то длинное имя. Сейчас… Басаприс… Басоприс… Какой-то «бас». Рыжий, я не помню.

– Значит, обойдемся без имени, – Скрипач соскочил с подоконника, его визуал тут же растаял. – Идем, пообщаемся.

Ит неохотно встал. Ладно, так уж и быть. Сам же предложил, проклятая вежливость.

…Одно дело – помогать тем же нэгаши, когда они попадают на операционный стол, другое – нюхать их добровольно. А запах нэгаши он не переносил органически, причем уже очень много лет. Даже в самых малых дозах.

* * *

Нэгаши с непонятным именем сидел метрах в ста на другом участке подоконника и бездумно смотрел куда-то в пространство. Край галактики (а Земля-n находилась на краю «пояса жизни») был на звезды беден, смотреть особенно не на что. При их приближении он повернулся, и им обоим показалось, что в движении его мелькнул испуг – да, точно, самый настоящий испуг; если у тебя раньше была метаморфоза нэгаши, то это рефлекторное движение плечами ни с чем не спутаешь…

– Привет, – Ит коротко улыбнулся, не разжимая губ, – показывать зубы у большинства подрас нэгаши считалось неприличным. Даже в большей степени хамским. – Узнаешь нас?

Нэгаши склонил голову к правому плечу.

– Вы врачи из госпиталя внизу, – уверенно сказал он на всеобщем. Очень хорошем всеобщем, надо признать. Причем правильном, вообще без акцента – а это значит, что они тогда угадали верно, нэгаши менял себе гортань, чтобы лучше общаться с чужими расами. – Да, я узнал вас. А что вы тут делаете?

– Врачи тоже иногда болеют, – Скрипач опустил глаза. – Это была не наша ошибка и не ранение. Несчастный случай со всей командой.

– Сожалею, – нэгаши тоже опустил голову. – Это нехорошо.

– Плохо, – кивнул Ит.

Он поневоле принюхивался, но запаха почему-то не ощущал. Странно…

– Как вы себя чувствуете? – поинтересовался Скрипач, присаживаясь рядом.

– Мне не на что жаловаться, – нэгаши отвернулся. – У меня ничего не болит, и я уже умею ходить. Все хорошо.

Скрипач кивнул. Другого ответа они и не ожидали – жаловаться у нэгаши было не принято. Не у всех, но у этой подрасы точно не принято. Он и в «Вереске» не жаловался, надо признать. Испугался – да. Огорчился, когда понял, что произошло – тоже да. Но ни одного слова о том, насколько ему плохо, или жалобы они тогда не услышали. И сейчас, разумеется, тоже.

– Врачи говорили вам о дальнейших перспективах? – Ит сел рядом со Скрипачом.

– Две возможности. Первая – вернуться домой и восстановить тело там… полностью. Вторая – какое-то время поработать так, как есть.

– И что вы решили? – участливо спросил Скрипач.

Странный какой-то нэгаши, надо признать. Ит недоуменно посмотрел на Скрипача, тот едва заметно пожал плечами. Восстановить тело? Это стоит чертову уйму денег, а нэгаши вообще-то наймит, и откуда бы у него такая сумма?

– Скорее всего, я буду работать таким, какой я сейчас, – нэгаши повернулся к ним. Красивый: точеная голова, изящная длинная шея, серо-желтые глаза, чешуя тоже серая и не жесткая, как у большинства подвидов, а мягкая – помнится, Илья удивлялся, не видел таких раньше. – Я проиграл спор… с отцом. Мне лучше не возвращаться в таком виде домой.

– Почему? – Ит покачал головой. – Если есть возможность восстановиться, ее нужно использовать.

– Если я вернусь, он будет очень рад тому, что оказался в моем отношении прав, – нэгаши снова отвернулся. – Я бы не хотел доставлять ему эту радость. Тем более, есть возможность…

Он не договорил, смолк. Уставился невидящим взглядом в окно.

– Какая возможность? – поинтересовался Скрипач.

– Если прав окажусь все-таки я, у меня будет возможность восстановить тело. Но не на его деньги, а на свои.