Лунное танго

Любовь – это слово похоже на ложь —
Пришитая к коже дешевая брошь…
Мой детонатор испачкан в крови —
Я еду по минному полю любви,
Я хочу каждый день умирать у тебя на руках,
Мне нужно хоть раз умереть у тебя на руках.

Похоже, он знал, что такое любовь.

Любовь – сумасшедший поезд, который врезается прямо в грудную клетку… Может, только поэты и умеют любить по-настоящему? А у простых людей все равно получается кетчуп с яичницей и зомбоящик с зубной пастой в придачу.

Короче, нет в мире любви. В телевизоре нет любви. На нашей кухне нет. У соседей – никакого следа. Только яичница.

Где любовь, где, куда делась? Ау! Она умерла? Ее придумали с самого начала? Никто никого никогда не любил?

Не знаю.

Только знаю точно, что люблю свою собаку. Свою волчицу. Она просто часть меня, часть моей души, пусть на четырех лапах и в собачьей шкуре. Может, люди просто не умеют любить друг друга? Может, поэты умеют, а обычные люди – нет? Одна собака, зверь понимает меня, понимает так, как не поняло бы все человечество…

* * *

Толик зашел за ней вовремя, притащил с собой коньки, прикрученные к белым ботинкам, которые Динка тут же и примерила. Коньки подошли, Толик на прощание ослепил тетю улыбкой – и они сбежали.

В ее монгольской школе девчонки вообще-то дружили с парнями, часто ходили общей компанией в город, или в сопки, или в кино. Так что она не особо смущалась – ну, насколько можно не смущаться рядом с парнем, которого видишь второй раз в жизни.

Громкое имя «каток» носила старая хоккейная площадка, где, вежливо задевая друг друга плечами, ногами и клюшками, тренировалась местная подростковая команда. Под ногами у них вертелась куча мелюзги на коньках и без. Один маленький мальчик пришел с саночками, благодаря которым на скорую руку организовал игру: «Как грамотно догнать нужную девочку, уронив при этом всех остальных».

Снежные заносы давно уже завалили и высокий забор, отгораживающий площадку и все входы в нее. Попасть внутрь можно было одним способом – сначала залезть на окружающую снежную стену, а потом осторожно спуститься по крутым склонам, стараясь не воткнуться в лед головой.

Динка некоторое время сидела на вершине главного сугроба, с опаской наблюдая жизнь. Мальчик с санками лихо затормозил внизу, взметнув полозьями вихрь ледяной крошки.

– Мда… – Динка смахнула льдинки с лица. – Уж лучше бы этот маленький гоблин сразу катался на бензопиле.

– Да ладно, ерунда, – Толик первым соскользнул вниз и удачно приземлился на пятую точку. – Давай руку!

– А других развлечений тут нет? Ну там… туристические маршруты сквозь тайгу наперегонки с лосями? Или ныряние в прорубь с холодильником на шее? Или соревнование – кто первый пожмет лапу спящему медведю?

– Прорубь есть, – кивнул Толик. – После бани – милое дело. Народ купается, могу показать. И медведя неподалеку видели, шатуна. Ладно, вру, медведей в городе нет, его в Кителях видели, в поселке поблизости. Газета писала. А вот весной волчья стая прямо на наш берег приходит.

– А-а, то есть население не скучает.

– А то. Мы тоже медведю лапу пожмем, если встретим.

Динка наконец решилась сползти вниз. Толик почти успел ее подхватить. По крайней мере, помог встать и отряхнуться.

– А теперь – вперед! Как говорил первый космонавт: «Поехали!»

– Хорошо ему было, космонавту, он в ракете в гордом одиночестве стартовал. Никто плечами не толкался…

В Улан-Баторе из-за того, что снега не было, никаких зимних развлечений тоже не имелось – ни коньков, ни санок, ни лыж. И Динка здорово подзабыла, каково это – стоять на коньках. Ноги не слушались, разъезжались, а еще кто-то все время загораживал путь.

– Это каток для камикадзе. – Динка увернулась от высокого парня с клюшкой. – Что ж они все ездят-то, и все на меняаааа!

Она всем телом приложилась к забору, а сверху за шиворот тут же бухнулась кастрюлька снега.

– Привыкнешь, тут весело! Я тебя научу, – резко, с поворотом, затормозил рядом Толик. Схватил за руку и потащил за собой, набирая скорость. Мелькали лица, стены, клюшки, сугробы… Динка верещала: «Пусти-и!» – и летела по кругу, а Толик лавировал между хоккеистами и шустрыми детишками. Когда за ними погнался мальчик с саночками, Динка уже не могла ни визжать, ни хохотать. Они сделали последний круг, оторвались от адского создания и впечатались в мягкую снежную гору на месте калитки.

– Здорово! – признала Динка. – Хотя этот вампиреныш на саночках – настоящий маньяк.

– Наверное, из тех мальчиков, про которых стишки пишут, ну, знаешь: маленький мальчик нашел пулемет…

– Ага. Только тут получается: маленький мальчик санки нашел…

– Кто-то домой безголовым пришел. Или так: мальчик на санках крошил всех в лапшу…

– Встречу без санок, тогда придушу, – подхватила Динка.

– Надо же что-то с этим делать, – подмигнул Толик. – Я сейчас.

– Да ладно, не надо, куда ты?