Лунное золото Революции (СИ)

Федосей взмахнул рукой, словно попытался вбить гвоздь в ветер.

Их шанс достичь Луны и сообщить об этом догорал в полукилометре левее.

- «Сталин»… - сказал Деготь.

- И ничего другого… - отозвался Малюков.

Помогая друг другу, они заковыляли к ангару, в котором их старый, проверенный корабль готовили к превращению в музейный экспонат. Обстрел, только что молотивший по площадке, словно град по пашне, стих. Прогремело еще три одиночных взрыва, на дальнем конце площадки поднялись и опали три столба, и земля перестала вставать на дыбы, но тишины не настало. Что-то продолжало рваться в пылающих развалинах ангара, вопили в полный голос сирены карет скорой помощи, слышалась стрельба и крики людей.

- Аэропланы? – предположил Деготь, оглядывая изменившийся пейзаж, и пробежал взглядом по пустому небу.

- Нет..

Федосей хромал сзади, стараясь не отставать. Спина товарища такая же шатающаяся и рыскающая из стороны в сторону маячила в пяти шагах впереди.

- Скорее всего, артиллерия.

Он споткнулся, упал, выругался.

- Или диверсия… Да какая нам вообще разница?

- Какая разница? – спросил, морщась, Деготь. – А вот какая… Если это артиллерия, то, считай, все обошлось.

- Обошлось?- Федосей злобно оскалился.

- Ну, закончилось, - поправился коминтерновец.

- А если диверсия?

- А вот придем сейчас к ремонтникам, а там как…

Злобы к врагам у Федосея было не меньше, но ему досталось побольше и поэтому он больше думал не о врагах, а о своих болячках, да и воспоминания о первой профессорской диверсии бытии поотчетливее.

- Так, что ж, не идти?

Деготь на ходу длинно выругался.

- Ну, а чего тогда бурчишь?

Входило в замыслы врагов разрушение ремонтного ангара или нет, понятное дело никто не знал, но главным было то, что он не пострадал. Несколько пробоин в гофрированных стенах не в счет.

Броня «Иосифа Сталина» матово блестела в трех шагах, но пройти эти три шага не давал рослый курсант. Он стоял словно на плакате – здоровый, крепкий, уверенный в себе и гордый оказанным доверием. Черный штрих винтовки перечеркивал его слева направо, сверху, вниз.

- В сторону!

- Не положено, -отозвался детина, – без приказа не могу допустить к аппарату.

За спиной продолжали орать сирены и рваться баллоны с ацетиленом. Деготь вспомнил, как взрывом разбросало ангар «Марата» и тут же отчего-то представилось, как под крупнокалиберными пулями вспухает кирпичного цвета облачками кремлевская стена.

- Там, может быть, товарища Сталина сейчас убивают, а ты тут…

Он не подумал о законе. Не было места закону там, где жила Революционная целесообразность.

Ухватившись за ствол, повернул винтовку и кулаком припечатал часового. Тот закатил глаза и осел.

- Живые есть? – проорал Деготь. На голос из-под станков выполз рабочий. Косясь на неподвижного охранника, он спросил.

- Что там, граждане?

Молодой парень, по всему видно из новеньких – площадка разрасталась, и новые люди приходили из окрестных деревень за профессиями в город. Этот был совсем зеленый – не узнал первых космонавтов. Не вдаваясь в подробности Деготь только бросил на ходу, устремляясь к кораблю.

- Да всего там понемножку…. Поднимай своих и помогите нам. Готовность к старту – пять минут. Шевелись, шевелись!….

Орбита Земли. «Иосиф Сталин».

Ноябрь 1931 года.

…Если закрыть глаза, то вокруг словно бы и не было ничего.

От этого можно легко было представить, что плывешь по теплому морю, а за кромкой иллюминатора качаются в голубой лазури пальмы неведомых островов, но, даже закрыв глаза, и заткнув уши, представить этого бы не получилось – не бывает на море такой тишины и плавности. Там бьют в борт волны, свищет ветер, килевая качка сменяется бортовой. А тут – все плавно. Движения не видно. Шипит точно закипающий чайник редуктор кислородного баллона да плывет в иллюминаторе бело-голубой бок родной планеты. Ну и тушка, конечно, болит так, словно по ней хорошо прошлись десятком палок.

Что это значит?

Это значит, что они все-таки взлетели и что за бортом – пустота, космос, а не морские просторы.

Федосей неловко повернулся. Спина тут же напомнила о себе колючей болью. Перетерпливая её, он вздохнул сквозь стиснутые зубы.

- Что вздыхаешь? – тут же спросил Деготь, морщась от примерно тех же ощущений.

Товарищ не ответил, баюкая ушибленную руку, да и у самого Владимира Ивановича ощущения были не лучше.

- Чего там?

Что нового могло быть за бортом? Федосей раздраженно отозвался.

- Ничего нового… Вселенная.

Двигаться было ох как трудно, но куда ж деваться? Невесомость, конечно, облегчала положение, но она наступила только после стартовой перегрузки, приложившейся как раз на побитые на земле части тела и от того оба сейчас и летали скрюченные. Взлетали тяжело - нельзя было по-другому - Федосей не решаясь рисковать, ушел на орбиту на предельной скорости, почти вертикально.

- Причем тут Вселенная? Станцию не видно?

Федосей только головой помотал.