Лунное золото Революции

Ворошилов прижал генерального к палубе. Близкий берег скрылся за тонким железом борта. Подсознательно Климент Ефремович ждал, что вот-вот в звенящем от напряжения железе появится круглая дырка, сквозь которую в последний момент можно будет увидеть берег, только секунды бежали и — ничего… Кося на них прищуренным глазом, охранник, положив на железный поручень ствол маузера, выцеливал движение на берегу. Наркомвоенмор машинально оценил выдержку — не палил чекист, куда ни попадя на глазах у высокого начальства, а высматривал врага.

Коба лежал спокойно, поглядывая на откатившуюся в сторону фуражку.

Бах!

И опять грохот далекого выстрела и ни посвиста пули.

— Стрелять не умеют, засранцы, — пробормотал Сталин негромко. Ворошилов, разглядывавший берег в щель между листами железа, бросил взгляд на вождя и отвернулся к опасному берегу.

— Эй, Клим, встань…

Ворошилов не ответил.

То ли не слышал, то ли не захотел услышать. При желании не услышать за ревом уходящего от берега катера можно было бы все что угодно…

— Вставай, Клим, — громче повторил Сталин, дернув плечом, — а то топчешь меня как петух курицу… Нехорошо.

Пригибаясь, они перебрались на другой борт и, прикрытые железом рубки, закурили. Море вокруг по-прежнему оставалось гладким, и катер скользил по нему словно конек по льду. Как будто и не было ничего минуту назад.

Щуря глаз от папиросного дыма, Сталин спросил.

— Промахнулись? А, Клим? Или не попали?

Разница для них в этих словах была очевидна.

— Думаю, промахнулись… — сказал Ворошилов между затяжками. Он жадно курил, не скрывая, что поволновался. — Сам знаешь, что на границах твориться… Кокнули бы тебя и всё…

— Меня?

— Не меня же… Ты же у нас знамя.

Ни тому, ни другому не пришло в голову задать вопрос «кто».

Ясно было, что кто бы не нажимал курок, винтовку снаряжали либо во Франции, либо в Британии…

Он вспомнил про радиограмму. Бросив папиросу за борт, он развернул листок с текстом. Ворошилов только глаз скосил, но спрашивать не стал.

— Или в Америке, — подумал Генеральный.

СССР. Свердловская пусковая площадка. Ноябрь 1931 года.

…Как Федосей себе понимал, это было что-то вроде засады. Также как и в засаде, тут нужно было сидеть на одном месте и ждать. Только в отличие от этого почтенного занятия, надоевшего ему еще в прошлой жизни, тут не возбранялось курить, читать газеты и время от времени, выходить из комнаты. Это не было их персональной привилегией. В этом домике поочередно сидели все пилоты рабочих лунников, тех, кто отдыхал от грузовых рейсов к спутнику Земли. Все вместе это-экипаж, домик и водитель называлось группой десятиминутной готовности.

Означало это то, что в течение десяти минут они должны будут добраться до дежурного корабля и стартовать.

Машина стояла у самого порога. Рядом с авто, на лавочке, сидел прикомандированный к группе шофер Петр и курил. Через окно видно было, как он по-хозяйски озирает стартовую площадку. Как и они сами он ждал команды чтоб выполнить свою часть работы — доставить их к «Марату».

Малюков усмехнулся в который раз, подумав, что, как это не удивительно, для него и для Владимира Ивановича путь на Луну начнется с кабины автомобиля.

Их корабль, «Лунник» еще числился в ремонте, хотя работы, как они это точно знали, закончились и приемку корабль прошел, но пока у них не было своего корабля, они оставались дежурными.

Их работой был взлет и вскрытие пакета, что привезут с Центрального поста. Что там в пакете они конечно не знали. То есть не знали точно, но догадывались. Наверняка что-то связанное с американцами. Уж больно короткой была логическая цепочка — секретный пакет — орбита Земли — «Знамя Революции». Тут даже гадать не стоило, кто был в ней первым звеном. Ясное дело американцы. Ни у кого больше нет возможностей гадить СССР с околоземной орбиты. Ну если, конечно, Ульрих Федорович не нашел новых друзей и не подкинул свои идейки новым врагам страны советов.

Федосей вздохнул.

Где-то совсем рядом жизнь била ключом. Люди работали — строили, воевали, учили и учились, а тут сиди сиднем как старый дед. Хотелось хоть как-то приносить людям пользу, хотя бы и опостылевшими лекциями. Он припомнил танковый прорыв и усмехнулся. Лекционная работа все же имела определенные преимущества перед тупым ожиданием… Но ничего! Скоро дочинят их «Лунник» и тогда снова за работу!