Лунные грезы

Десса с новой силой ощутила свое одиночество и беспомощность в этой дикой пустыне. Подумать только, ей нечего надеть, кроме траурного платья, негде жить, кроме борделя, у нее нет друзей, кроме хозяйки этого борделя и ее девиц; есть еще, правда, некий молодой белокурый красавец, но она не могла с уверенностью сказать, может ли на него рассчитывать, а тут еще зануда-адвокат требует, чтобы она мчалась через полстраны лишь затем, чтобы встретиться с каким-то незнакомым бизнесменом – наверняка толстым, лысым и с неизменной сигарой во рту – и вести переговоры по вопросу, в котором она ничегошеньки не смыслит.

Что ж, она никуда не поедет. Вот просто не поедет, и все! Эндрю и Клуни отлично справятся сами. Теперь у нее есть деньги, и она может наконец заняться тем, что ей действительно нужно: купить нормальную одежду, новую обувь и снять дом. А затем… затем ей почему-то очень хотелось разыскать того странно знакомого незнакомца, прятавшегося в тени деревьев во время похорон. Вот этим-то она и займется, а Канзас-Сити с его проблемами находится от нее слишком далеко…

Десса скатала телеграмму в шарик и небрежно бросила на столик у кровати.

После обеда девушка отправилась за покупками и исходила вдоль и поперек Уоллес-стрит, торговую улицу городка, с любопытством рассматривая старые постройки из массивных каменных глыб с готическими окнами и остроконечными крышами, появившиеся здесь во время золотой лихорадки. Тогда же в Виргиния-Сити открылись представительства крупных фирм, компаний и газет, штаб-квартиры которых находились в Бэннеке. Разговаривая с продавцами и владельцами магазинов, Десса узнала, что местные жители именуют свой город просто «Виргиния» и страшно гордятся его мрачным кровавым прошлым.

Хозяин одной лавки рассказал ей, что на кладбище Бут-Хилл, помимо честных горожан, похоронены пятеро «бандитов с большой дороги» из шайки Пламмера. Пламмер, как пояснил он, был местным шерифом, который со своими головорезами «контролировал» дорогу из Беннека в Виргинию, устанавливал в городе немыслимые законы в свою пользу и держал за горло всех более или менее состоятельных людей в округе. Пятерых его приспешников повесили 14 января 1864 года, а самого Пламмера – чуть позже; его жена шла за ним до самого эшафота, обливаясь слезами и умоляя «добрых горожан» пощадить ее мужа.

Но самым опасным и жестоким негодяем был некий Хельм. О нем до сих пор говорят только шепотом, словно боясь нечаянно разбудить его злой дух. Он был людоедом и как-то, если верить слухам, вместе с одним полумертвым от голода индейцем зажарил на костре и съел целую человеческую ногу.

Десса почувствовала приступ тошноты от этой ужасной истории и невольно прикрыла рот рукой. Она так и не поняла, что означали искорки, вспыхнувшие вдруг в глазах лавочника: то ли насмешку над ее легковерностью, то ли удовлетворение от эффекта, произведенного его правдивой историей.

Лишь с наступлением темноты Десса, нагруженная свертками и пакетами, вернулась в «Золотое Солнце». Портниха обещала ей сшить к концу недели несколько новых платьев, и она, чтобы не ждать так долго, купила два готовых, одно из которых предназначалось для езды верхом: девушка собиралась попросить у Роуз разрешения брать по воскресеньям Барона. Кроме того, Десса, к немалому своему удивлению, обнаружила в местных магазинах отличное нижнее белье, ничуть не отличавшееся от того, что она носила в Канзас-Сити, и накупила его целый ворох.

Бен как раз приканчивал вторую кружку пива, когда дверь салуна распахнулась, и на пороге показалась Десса, тщетно пытающаяся пройти внутрь, не рассыпав свои многочисленные свертки. Два из них все-таки выскользнули у нее из рук и полетели на пол. Тут же какой-то бородатый парень бросился ей на помощь, но Бен его опередил, выхватив упавшие свертки прямо из-под его протянутой руки.

– Я сам, – буркнул он недовольному бородачу и уже громче добавил: – Позвольте помочь, мэм, одной вам не справиться.

Не дожидаясь ответа, Бен сгреб в охапку все покупки, взбежал по лестнице, пропустил Дессу вперед и, как ни в чем ни бывало, вошел вслед за ней в ее комнату.

– Большое спасибо, мистер Пул, – непринужденно прощебетала она. – Будьте так любезны, положите, пожалуйста, все это на кресло.

Вместо того, чтобы избавиться от свертков, Бен сжал их еще крепче. Он был растерян и смущен. Он ожидал чего угодно, только не этой дежурной светской вежливости. Если бы она, не сказав ни слова, бросилась ему на шею, он бы не осудил ее. Если бы опять накричала на него, наговорила горьких слов и выгнала прочь, он бы понял. Но к подобному повороту событий Бен не был готов.

– Ну что же вы, мистер Пул? Не стесняйтесь, кладите мои покупки и присаживайтесь. Сегодня чудесная погода, не правда ли?

Бен тупо кивнул, свалил свертки в кресло у стены, но сесть не решился.