Лунные танцоры (СИ)

— Обычная желтая куртка, из поддельного шелка, с розовыми вставками, с глубокими безразмерными карманами, в которых умещалась толстая книга. Лери её много лет носила несмотря на то, что она расползаться начала от старости. Её в этой куртке повсюду издали узнавали, по всему Зальцбургу, где ни пройдет, замечали и кивали: вон, идет девчонка в желтом… Н-да… а я её понимаю, так неожиданно расстаться с любимой вещью… Странно, что не сразу вспомнила и расстроилась.

— Ну так отдышались же, пришли в себя, почему б теперь не поплакать об утерянном? — грустно подытожил Данила. — У Михаэля вон целый дом сгинул, а ведь он ему от дедушки по наследству достался.

— Честно говоря, мне картины больше жалко, столько прекрасных Лериных работ пропало. Картины, книги, стенные росписи… — вздохнул Михаэль.

— Ещё напишет, — успокоил его Данила. — И книги, и картины, и стены заново распишет, таланты ж и фантазии при ней остались. Вы ей только красок побольше дайте!

Последнюю фразу Данила кинул эльфам, и те согласно закивали, обещая снабдить талантливую и творческую девочку всем необходимым. А Михаэль вдруг сполз с кресла на пол, сгреб в объятия огромного сенбернара, потискал любя и проговорил в мягкие висячие уши:

— Спасибо, Бармушка, спасибо за то, что вытащил нас из дома! Если бы не ты, нас погребло бы под обломками… — поднял глаза на остолбеневшего Данилу и серьезно сказал ему: — Он мог бы просто убежать, но не сделал этого, а разлаялся на весь дом. Меня от его баса аж вышвырнуло из постели, так он гавкал! Холмс тоже лаял, но его голос был заглушен басами Бармалея. Так что тебе тоже спасибо, Данила, я помню, кто нам подарил щеночка…

— Охренеть… — только и смог сказать оглушенный Данилка.

— Но ещё больше я впечатлен тем, как вели себя наши лошади, — продолжал Михаэль делиться впечатлениями.

— Как?.. — закусил губу Данила.

— Они прошли к нам сквозь огонь, окружили со всех сторон плотным кольцом, сами чуть не сгорели заживо, но закрывали нас от пламени. Незабываемое зрелище: ревет и брызжет белый огонь, отражается в выкаченных лошадиных глазах, им всем страшно, а они ни с места, только навстречь-перерез языкам пламени бросаются живым заслоном, вместо того, чтоб бежать в чисто поле. Никогда не забуду!..

— Не может быть… — едва ли не умоляюще выдавил Данилка.

— Нет, это правда, — побледнев, возразил Элладан. — Мы осматривали животных и счищали с некоторых коней корки гари. Сильнее всего у них была опалена шерсть на груди и передних ногах, сами лошади, к счастью, не пострадали.

— Да я верю-верю, просто невероятно всё это звучит, — пробормотал Данила.

— И от Барма всё ещё пахнет дымом, — к чему-то невнятно проговорил Михаэль, глубоко зарывшись лицом в собачью шерсть. Данилка сглотнул, сполз следом и сгреб зятя вместе с собакой. Франкелы, переглянувшись, срочно отвлеклись на своих ретриверов, принявшись их тискать и наглаживать. Дог и Тоби сумрачно уставились в пол — им обнимать было некого, не друг дружку же… Некоторое время в гостиной стояло смущенное молчание, в котором потрясенные эльфы переваривали поступившие сведения о лошадях, перевернувших все представления о своей природе. Ведь огонь и кони — это сами знаете что…

Так или иначе, а Лери понадобилось несколько дней, чтобы оплакать и окончательно распрощаться с утраченным прошлым. Все эти дни обездоленные люди потихоньку приходили в себя, обживались в доме Элронда и постепенно обрастали новыми знакомствами-впечатлениями. Срочно нанятые Элрондом мастера шили и тачали одежду и обувь. Сами хозяева в срочном порядке перебирали свои вещи, отбирая и откладывая самые новые и неиспользованные.

А как был удивлен Северус, когда узнал, как зовут сыновей Михаэля и Лери. Сразу покрылся подозрениями и долго не мог поверить в то, что имена мальчишек не имеют никакого отношения к миру Гарри Поттера… Сыновья Гренковичей были названы в честь деда и прадеда — Райнера Рихарда Гренковича и Логана Зейна Хедишема: Люпин Рихард и Логан Северус. Причем в имени последнего скрывалась хитрая аббревиатура из русских слов: север России, русский север, северная Русь… То, что мальчики сами выбрали, на какое имя отзываться, было уже личным делом каждого. Старший пацан нежно любил всё, что было связано с его именем — цветок люпина, одинокого волка, журавлей. Последние, к слову, сломали мозг Снейпу, пока не было получено объяснение, что дома у мальчика на двери комнаты было изображение журавля, пляшущего в кустиках люпина. Имя младшего ребёнка просто любила мама.