Лунные танцы

Ирена даже не пошевелилась. Станислав опустил голову. Глаза у Леры были большие и равнодушные, они смотрели куда-то сквозь всех, в пустоту. На лице у нее было выражение отрешенности и глубокого отвращения к происходящему.

— Отвезите меня домой, — попросила она.

Вознесенский вызвал водителя Диму и попросил довезти Леру до общежития. Свенцицкая не проронила ни слова. Леночка стояла в неудобной позе, но совершенно не замечала этого. В комнате еще долго висела липкая, тревожная тишина.

— Ирена, поезжай тоже. Завтра поговорим обо всем. Я сейчас хочу побыть один.

Свенцицкая не пошевелилась. Похоже, оправдывались худшие ее ожидания.

— Вызовите мне машину, — наконец произнесла она. Вознесенский молча смотрел в пол. Леночка вздрогнула, точно очнулась:

— Да-да, сейчас, Ирена Эдуардовна! Спускайтесь, вас будут ждать. Черный «вольво» внизу… Не забудьте ваш чемодан.

— Пусть кто-нибудь донесет его. — Свенцицкая тяжело поднялась и посмотрела на Вознесенского. Тот по-прежнему не поднимал глаз. — До свиданья, дорогой! Но не забудь: наша песня еще не допета! Все самое интересное только начинается. Поэтому я не прощаюсь.

— Пожалуйста, Ирена, уходи. Мы все обсудим позже.

Свенцицкая вышла, не оглядываясь. Хлопнула дверь. Вознесенский какое-то время постоял в глубоком раздумье и ушел в свой кабинет. Леночка воровато огляделась и быстрым движением забрала со стола никому больше не нужные роскошные сережки.

Ночь у всех троих была тяжелой.

Ирена, приехав домой, бросилась в гостиной на диван, не раздеваясь. В квартире стоял удушливый запах ее любимых духов — «Мажи нуар». У нее была огромная, действительно великолепная квартира в античном стиле — Ирена занималась ремонтом как раз во время разработки коллекции «Эллинские мотивы». В квартире было всего две комнаты — гостиная, соединенная с кухней, общей площадью метров сто пятьдесят, и спальня, переходящая в ванную, немного меньше по размеру. В гостиной были бело-розовые мраморные колонны, на стенах — фрески, на потолках — лепнина. Мозаичный пол со сложным орнаментом был доставлен из Италии по индивидуальному заказу. Ложе Ирены в спальне обрамлял изящный розовый балдахин в виде шатра. В гидромассажную ванну в виде огромной розово-золотой перламутровой раковины можно было перебраться прямо из постели. Туалет тоже был оформлен весьма своеобразно: стены в нем были из дымчатого витражного стекла, и все, что за ними происходило, можно было созерцать фактически из любого места квартиры. Свенцицкая считала это очень пикантной интерьерной находкой. Надо отдать ей должное: все, кто попадал в эту квартиру, надолго оставались под впечатлением. Она даже получила приз одного из модных интерьерных журналов за лучший дизайн.

У Свенцицкой без конца трезвонил мобильный телефон, — вероятно, многочисленные знакомые спешили поздравить с успехом ее коллекции, но в данный момент Ирену это совершенно не волновало.

Она лежала на огромном диване и не могла поднять голову, не в силах справиться с навалившейся болью. В конце концов, телефон жалобно пискнул и замолк — разрядилась батарея. Надо бы позвонить Эжену… Он, наверное, беспокоится. Но у нее не было сил даже сползти с кровати, чтобы взять телефонную трубку.

Ближе к часу ночи Ирена все же заставила себя встать и раздеться. Она прошла на кухню и налила себе коньяка. Что же это происходит с ней, со Станиславом, со всем миром? Не может быть, чтобы это было концом, она не допустит этого! Слезы слабости опять потекли по щекам Ирены. Такое странное, давно забытое чувство, которое за один день возвращалось к ней столько раз! Свенцицкая искала и не находила выход из этой ситуации. Конечно, высока вероятность того, что Стас уже завтра одумается и все у них будет как раньше. Но тихий голос в ее сердце говорил о том, что по-прежнему больше не будет никогда.

Она вспоминала, как Вознесенский смотрел на эту девчонку, лежавшую на полу, и ее грызла глухая, неизбывная тоска. В этом взгляде было Чувство! Но допустить, чтобы Стас, прожив с ней столько лет, сейчас ушел к какой-то Лере, — это было выше ее сил. Свенцицкая всегда хвалилась перед знакомыми тем, что воспитала Стаса под себя, сделала таким, какой он есть сейчас, — и теперь отдать кому-то свое любимое творение?! Нет, Ирена не привыкла сдаваться. Иначе она не достигла бы таких высот в жестком западном модельном бизнесе.

Под утро, после нескольких рюмок коньяка, было принято единственно верное решение: не сдаваться, бороться за свое счастье до конца, чего бы это ни стоило. Даже если придется пойти на крайние меры (а Ирена очень хорошо понимала, какими они бывают)! Она выиграет эту борьбу. А у Леры вся жизнь впереди, она назавтра забудет Станислава, и у нее будет еще сто других мужчин… Лучше и моложе, быть может, даже богаче. А Ирене уже сорок два. И ей пора устраивать свою жизнь, нужна определенность…

Так она лежала, предаваясь печальным размышлениям, еще несколько часов, время от времени проваливаясь в тяжелый, похожий на забытье сон. Вознесенский не звонил.