Лунный блюз

Он еще что-то говорит, но она уже не слушает. Садится на стул и курит, стряхивая пепел на пол. И мыслей нет. И делать совсем ничего не охота…

* * *

Баррис подходит к дому Марши Иен. Дверь открыта. Сквозняк выгоняет тепло. «Я опоздал», – думает Баррис. «Ты пришел во время», – говорит ему голос. Даун лежит на полу. Изо рта течет яркая до неестественности кровь. Марша зажимает рану на его груди. Ангер стоит напротив Лео и смотрит на нож в его руках.

– Все кончено, – бормочет Лео. – Все кончено.

Голос его смолкает и на смену приходит новый, более четкий и уверенный. Голос, который берет начало в его голове, но не принадлежит ему:

– Все кончено.

– Теперь ты с нами, – говорит Баррис, положив на плечо Лео руку.

Нож падает на пол.

– С вами, – повторяет Лео.

«С вами», – повторяет голос внутри его головы.

– Он не должен умирать! – говорит Марша, склоняясь над телом Дауна. – Он всего лишь хотел искупить свои грехи.

– Он не умрет», – обещает Баррис, и говорит Ангеру, что они должны отнести Дауна обратно к озеру. – Там есть начало, – говорит Баррис. – Там есть конец.

Ангер смотрит на кровь, растекающуюся по полу, и шепчет что-то бессвязное одними губами.

– Я помогу вам, – говорит Лео.

«Я помогу вам», – говорит голос в его голове, и он уже не может сопротивляться ему.

Бестия стоит на пороге и тихо воет.

* * *

Охранники вошли в кабинет Говарда Смита и расселись по местам. Никто ничего не говорил. Им не нужны были слова. Голос звучал у них в голове. «Мы должны охранять это место». «Да». «Мы должны беречь его от иноверцев». «Да». «Мы отдадим свои жизни за это место». «Да»…

* * *

– Я не знала, куда мне пойти, – сказала Кэт, когда Кевин открыл дверь. – Я, наверное, схожу с ума. Не знаю, что это: шизофрения или что-то другое, но… Черт! Мне кажется, что весь город сошел с ума! Люди изменились. Сначала мой брат, потом подруга… – она замолчала и подозрительно посмотрела на своего любовника. – Пожалуйста, скажи мне, что ты все еще нормальный!

* * *

– Никому не верь, Делл, – закончил Кевин телефонный разговор, пообещав приехать в ближайшее время.

Делл положила телефонную трубку, закурила и попыталась успокоиться. В дверь постучали.

– Кто там?

– Это я! – прокричала Хэйли.

Делл вышла в прихожую. Дочь и Джинджер стояли на пороге, словно не решаясь войти в дом.

– Почему вы… – Делл замолчала. Голова пошла кругом. Хэйли и Джинджер улыбались ей, но в их черных глазах ничего не было. Совсем ничего. Лишь темнота. Вселенская темнота.

– Мы все уже давно ждем тебя, – сказала матери Хэйли.

Делл выглянула в окно. Вечерние сумерки начинали сгущаться, но, несмотря на это, она могла различить практически всех своих соседей. Увидев ее, они дружно помахали руками. На их лицах светились улыбки, а в глазах горела ночь.

– Не бойся, – услышала Делл голос дочери. – Когда это случится с тобой, ты поймешь, что это лучшее из того, что может быть. И мы снова будем семьей. Ты, я и Филипп.

– Говард, – тупо поправила Делл.

– Филипп, – настойчиво повторила Хэйли. – Ты выйдешь за него замуж и родишь мне братика или сестренку, а лучше сразу двух. – Хэйли беззаботно хихикнула. – И мы всегда будем вместе! Всегда-всегда! Все-все!

Компьютер в гостиной пиликнул, оповещая о новом сообщении.

– Мне нужно ответить, – сказала Делл, отказываясь верить в происходящее.

Она прошла в комнату, села за стол и напечатала:

«Привет, Джим».

«Тебя давно не было», – тут же пришло сообщение.

«Дела», – выбила Делл, затягиваясь сигаретой.

«У тебя там все в порядке?»

Делл обернулась. Посмотрела на дочь и напечатала:

«Да, Джим. Все хорошо».

* * *

Баррис, Ангер и Лео спускались на лифте на дно «Дедала». Бездыханное тело Дауна лежало у их ног. Когда лифт остановился, они подняли его на руки и отнесли к черному озеру. Монолитная гладь поглотила холодную плоть. «Мы должны открыть купол», – услышали голос в своих головах, собравшиеся в кабинете Говарда охранники. Вместе с начальником они запустили старый, но надежный механизм. Озеро внизу задрожало, сотни, тысячи поднявшихся с его поверхности пузырей стали подниматься в небо. Когда все закончилось, на дне озера не было ничего, кроме Дауна. Глаза его были открыты. Он тяжело дышал, глядя в далекое черное небо высоко-высоко верху.

– Будет дождь, – тихо сказал он. – Дождь, который очистит эту планету, потушит пламя и принесет покой. Чистый, непорочный дождь…

* * *

– Они не прилетят, – сообщил Харр собравшимся судьям, закончив связь с Землей.

– Как это? – опешил Фест.

– Не знаю. Назвали тысячу причин и обоснований, сказали, что это для них не выгодно с экономической стороны и прервали связь.

– Ну, в принципе, их можно понять, – смущенно сказал Фест, и судьи, соглашаясь с ним, закивали…

А прямо за дверью, в зале суда, Эпплтон провозглашал:

– Мы вели жизнь, полную роскоши, и ублажали себя. Мы раскормили себя настолько, что стали подобны животным, готовым к закланию. Мы были безжалостны к невинным. Они не сопротивлялись нам, мы же их убили…

– Это же послание Иакова, – сказал Харр.

– Кого? – опешил Фест.

– Не важно, – Харр поднялся и вышел в зал суда.