Читаем Лунный бог полностью

И все же счисление времени на основе тринадцати с половиной месяцев, состоящих из двадцати семи дней, имеет то преимущество, что совпадает с синодическим счислением, исходящим из двенадцати месяцев по тридцать дней. В сумме они также дают триста шестьдесят дней. При девятидневной неделе получится сорок таких недель, при десятидневной — тридцать шесть. Вся древняя символика пестрит подобными числами, и здесь нет необходимости подробнее на них останавливаться. Во всяком случае подобные принципы счисления времени делают ясным, почему одни народы вели счет времени по трехчастному, другие — по четырехчастному месяцу, но и те и другие пытались найти компромисс со счислением времени на основе синодического тридцатидневного месяца.

Посох, превратившийся в крест, с лежащим под ним лунным серпом

Судя по Библии, на протяжении длительного времени даже внутри замкнутых культурных областей употреблялись различные меры времени. Если же вводились новые формы, то это неизменно вызывало трения. Даже в наше время трудно изменить системы измерения времени, сложившиеся в древности, хотя они давно уже не связаны с культами и религиозными учениями. В некоторых вавилонских и ассирийских клинописных текстах подвергаются поношению необычные системы измерения времени, в которых число «семь» считалось одновременно и проклятым, и священным. Это можно объяснить лишь тесной связью представлений о времени и числах с религиозными культами. Ведь и до наших дней сохранились такие расхождения, причем не только в оценке дурной семерки, но и в правилах астрологии, которые треугольник — «тригон» — считают гармоничным, приносящим счастье, а крест — «квадрат» — дурным и несчастливым.

Крест

Для того, кто верит, что на небосводе находится древо, которое, подобно кресту, делит небо на четыре части, вполне естественно предположить, что небесное древо — ствол этого креста. Но небесное древо одновременно выступает в виде жезла, значит, чтобы разделить небо, нужно вооружиться этим жезлом.

Поэтому не лишены логики раннехристианские аллегории, которые изображали райское дерево то лестницей, уходящей в небо, то крестом.

Древнеиндейское украшение в виде пластинки с изображением креста

К кресту имеет отношение лунный серп, но с крестом связан и ягненок. Поскольку лунный серп воплощается также в быке, змее и рыбе, то у креста появляется змея, а также рыба или бычья голова.

Крест и «солнечное колесо» на глиняном сосуде каменного века

Подобно тому как один из древнейших фараонов с берегов Нила именовался змеей, на обломке эламского сосуда из древних Суз змея с крестом олицетворяет царя. Излишне говорить о том, как часто появляются вместе змея и крест, то есть лунный серп и крест, в древнейших культах и в христианской символике.

Критская монета со свастикой и изображением лунного серпа

Итак, если небесное древо одновременно столб, жезл и крест (на одной кипрской монете храма богини Астарты изображена крестовидная колонна, украшенная звездой, на которой сидят голуби), то Луна умирает как на кресте, так и на столбе и на жезле. Первоначально крест своей формой напоминал вилы. Заместителя лунного бога на земле — а впоследствии приговоренного к казни на кресте — вешали или прибивали с распростертыми руками на развилке ствола. Поэтому римляне называли крест несчастливым деревом.

Вполне правомерным для культово-религиозной символики можно считать изображение Луны и дерева в виде овечьей головы, бычьего рога, змеи или рыбы на кресте, палке, дереве, столбе. Это лишь различные символы одного и того же понятия. Наиболее ясно оно выражено, по нашим, современным, представлениям, там, где изображен лунный серп (а не его различные звериные символы) на дереве или на кресте. Так, например, на маленьком железном цилиндре, относящемся к началу христианства, над головой висящего на кресте Иисуса находится лунный серп, а над ним еще семь звезд. Это объясняет, почему на перекладине креста, на котором был распят Иисус, часто изображают рог.

В этом смысле крест — знак смерти. Возле креста находится потусторонний мир. В суевериях многих народов перекресток выступает как символ смерти и призраков.

<p>Восьмилетний цикл</p>Венера и год

В далеком прошлом возникло и учение о небесной царице — планете Венере. Примерно в этот же период возникло и летосчисление, связанное с самой яркой звездой, находящейся близко к небесному древу, — с Сириусом.

Хотя счисление времени по Венере не согласуется с учением о годе (и даже как будто противоречит ему), тесная связь науки о времени и небесных явлениях с религией и культом показывает, что к моменту признания года мерой счисления времени небесная царица еще пользовалась поклонением.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Ее Величества России
Адмирал Ее Величества России

Что есть величие – закономерность или случайность? Вряд ли на этот вопрос можно ответить однозначно. Но разве большинство великих судеб делает не случайный поворот? Какая-нибудь ничего не значащая встреча, мимолетная удача, без которой великий путь так бы и остался просто биографией.И все же есть судьбы, которым путь к величию, кажется, предначертан с рождения. Павел Степанович Нахимов (1802—1855) – из их числа. Конечно, у него были учителя, был великий М. П. Лазарев, под началом которого Нахимов сначала отправился в кругосветное плавание, а затем геройски сражался в битве при Наварине.Но Нахимов шел к своей славе, невзирая на подарки судьбы и ее удары. Например, когда тот же Лазарев охладел к нему и настоял на назначении на пост начальника штаба (а фактически – командующего) Черноморского флота другого, пусть и не менее достойного кандидата – Корнилова. Тогда Нахимов не просто стоически воспринял эту ситуацию, но до последней своей минуты хранил искреннее уважение к памяти Лазарева и Корнилова.Крымская война 1853—1856 гг. была последней «благородной» войной в истории человечества, «войной джентльменов». Во-первых, потому, что враги хоть и оставались врагами, но уважали друг друга. А во-вторых – это была война «идеальных» командиров. Иерархия, звания, прошлые заслуги – все это ничего не значило для Нахимова, когда речь о шла о деле. А делом всей жизни адмирала была защита Отечества…От юности, учебы в Морском корпусе, первых плаваний – до гениальной победы при Синопе и героической обороны Севастополя: о большом пути великого флотоводца рассказывают уникальные документы самого П. С. Нахимова. Дополняют их мемуары соратников Павла Степановича, воспоминания современников знаменитого российского адмирала, фрагменты трудов классиков военной истории – Е. В. Тарле, А. М. Зайончковского, М. И. Богдановича, А. А. Керсновского.Нахимов был фаталистом. Он всегда знал, что придет его время. Что, даже если понадобится сражаться с превосходящим флотом противника,– он будет сражаться и победит. Знал, что именно он должен защищать Севастополь, руководить его обороной, даже не имея поначалу соответствующих на то полномочий. А когда погиб Корнилов и положение Севастополя становилось все более тяжелым, «окружающие Нахимова стали замечать в нем твердое, безмолвное решение, смысл которого был им понятен. С каждым месяцем им становилось все яснее, что этот человек не может и не хочет пережить Севастополь».Так и вышло… В этом – высшая форма величия полководца, которую невозможно изъяснить… Перед ней можно только преклоняться…Электронная публикация материалов жизни и деятельности П. С. Нахимова включает полный текст бумажной книги и избранную часть иллюстративного документального материала. А для истинных ценителей подарочных изданий мы предлагаем классическую книгу. Как и все издания серии «Великие полководцы» книга снабжена подробными историческими и биографическими комментариями; текст сопровождают сотни иллюстраций из российских и зарубежных периодических изданий описываемого времени, с многими из которых современный читатель познакомится впервые. Прекрасная печать, оригинальное оформление, лучшая офсетная бумага – все это делает книги подарочной серии «Великие полководцы» лучшим подарком мужчине на все случаи жизни.

Павел Степанович Нахимов

Биографии и Мемуары / Военное дело / Военная история / История / Военное дело: прочее / Образование и наука
100 великих кладов
100 великих кладов

С глубокой древности тысячи людей мечтали найти настоящий клад, потрясающий воображение своей ценностью или общественной значимостью. В последние два столетия всё больше кладов попадает в руки профессиональных археологов, но среди нашедших клады есть и авантюристы, и просто случайные люди. Для одних находка крупного клада является выдающимся научным открытием, для других — обретением национальной или религиозной реликвии, а кому-то важна лишь рыночная стоимость обнаруженных сокровищ. Кто знает, сколько ещё нераскрытых загадок хранят недра земли, глубины морей и океанов? В историях о кладах подчас невозможно отличить правду от выдумки, а за отдельными ещё не найденными сокровищами тянется длинный кровавый след…Эта книга рассказывает о ста великих кладах всех времён и народов — реальных, легендарных и фантастических — от сокровищ Ура и Трои, золота скифов и фракийцев до призрачных богатств ордена тамплиеров, пиратов Карибского моря и запорожских казаков.

Андрей Юрьевич Низовский , Николай Николаевич Непомнящий

История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии
1939: последние недели мира.
1939: последние недели мира.

Отстоять мир – нет более важной задачи в международном плане для нашей партии, нашего народа, да и для всего человечества, отметил Л.И. Брежнев на XXVI съезде КПСС. Огромное значение для мобилизации прогрессивных сил на борьбу за упрочение мира и избавление народов от угрозы ядерной катастрофы имеет изучение причин возникновения второй мировой войны. Она подготовлялась империалистами всех стран и была развязана фашистской Германией.Известный ученый-международник, доктор исторических наук И. Овсяный на основе в прошлом совершенно секретных документов империалистических правительств и их разведок, обширной мемуарной литературы рассказывает в художественно-документальных очерках о сложных политических интригах буржуазной дипломатии в последние недели мира, которые во многом способствовали развязыванию второй мировой войны.

Игорь Дмитриевич Овсяный

История / Политика / Образование и наука
Гражданская война. Генеральная репетиция демократии
Гражданская война. Генеральная репетиция демократии

Гражданская РІРѕР№на в Р оссии полна парадоксов. До СЃРёС… пор нет согласия даже по вопросу, когда она началась и когда закончилась. Не вполне понятно, кто с кем воевал: красные, белые, эсеры, анархисты разных направлений, национальные сепаратисты, не говоря СѓР¶ о полных экзотах вроде барона Унгерна. Плюс еще иностранные интервенты, у каждого из которых имелись СЃРІРѕРё собственные цели. Фронтов как таковых не существовало. Полки часто имели численность меньше батальона. Армии возникали ниоткуда. Командиры, отдавая приказ, не были уверены, как его выполнят и выполнят ли вообще, будет ли та или иная часть сражаться или взбунтуется, а то и вовсе перебежит на сторону противника.Алексей Щербаков сознательно избегает РїРѕРґСЂРѕР±ного описания бесчисленных боев и различных статистических выкладок. Р'СЃРµ это уже сделано другими авторами. Его цель — дать ответ на вопрос, который до СЃРёС… пор волнует историков: почему обстоятельства сложились в пользу большевиков? Р

Алексей Юрьевич Щербаков

Военная документалистика и аналитика / История / Образование и наука