Лунный бог

Не грех, очевидно, причина изгнания Адама из рая, а опасение, что Адам (а может быть, и Ева) вкусит плодов другого дерева — дерева жизни и тем самым станет бессмертным. Вкусив плодов дерева познания, они и так уже уподобились богу, а это, видимо, не входило в его намерения, равно как и познание ими добра и зла. По тексту Ветхого завета, первородный грех заключался в том, что была нарушена заповедь бога — а именно: не делать ничего, что могло бы привести к познанию человеком добра и зла; ибо только таким путем он мог уподобиться богу. А вот от дерева жизни «ни Адам, ни Ева никогда не вкусили». Вкушать от него, кстати, им не запрещалось.

Вот что говорит по этому поводу библейский текст. По всей вероятности, лишь впоследствии одно дерево превратилось в два: дерево жизни в дерево смерти. Этим скорее всего объясняются и своеобразные противоречия, которые могли возникнуть из-за неоднократной переработки текста.

Сад на востоке, в котором росли эти деревья, находился на небе, а не на земле. Это тот же сад, о котором рассказано в шумеро-аккадском мифе: остров блаженных, расположенный на востоке за большим океаном смерти, где деревья приносят цветы и плоды из драгоценных камней, где царит вечная жизнь.

Дерево и жезл, скипетр и палка по сути своей аналогичны столбам, стоявшим возле палестинских алтарей, и большому камню, который Иисус Навин^[172] воздвиг под сенью священного дуба в Сихеме возле святилища господня. И Иисус Навин сказал всему народу: «Вот, камень сей будет нам свидетелем: ибо он слышал все слова господа, которые он говорил с нами (сегодня); он да будет свидетелем против вас (в последующие дни), чтобы вы не солгали перед (господом) богом вашим»^[173].

Еще во времена пророков библейские «сыны Израиля» верили в священное дерево — одновременно и камень, и холм, — а также в священную гору, на которой обитает бог. Множественность этих понятий отражает страстную борьбу, происходившую вокруг этих глубоко религиозных представлений; и лишь немногие из тех, кто читает Библию, могут почувствовать жесточайшую борьбу против древнейших форм верования, увековеченную в этом священном писании. Уже в Пятикнижии, в книгах, приписываемых Моисею, горит страстная и непримиримая ненависть к древним верованиям Израиля, выраженная в самых сильных словах, какие только можно подыскать: «Столбы их сокрушите!», «Не сади себе рощи из каких-либо дерев при жертвеннике господа, бога твоего, который ты сделаешь себе; и не ставь себе столба, что ненавидит господь, бог твой»^[174]. И еще: «Не делайте себе кумиров и изваяний, и столбов не ставьте у себя, и камней с изображениями не кладите в земле вашей, чтобы кланяться перед ними»^[175].

Именно в этом грех Иакова! Он может быть искуплен, если будут уничтожены все жертвенники и изображения Ашеры и столбы солнца, «ибо уставы народов (язычников. — Э. Ц.) — пустота; вырубают дерево в лесу, обделывают его руками плотника при помощи топора; покрывают серебром и золотом, прикрепляют гвоздями и молотом, чтобы не шаталось. Они — как обточенный столп»^[176].

Затем следует длинное господне проклятие израильскому народу, приверженному еще своим древним святилищам.

Многочисленные пророческие произведения последних веков до нашей эры содержат проклятия по адресу древних языческих культов. Тем же, кто ссылается на древнее священное писание, возражают: «Как вы говорите: „мы мудры и закон господень у нас“? А вот лживая трость книжников и его превращает в ложь»^[177].

«И ты найдешь меня…»

Противники древнего культа забывают, что речь идет не только о грехе Иакова, того мужа, от которого идет имя Израиля, но что Моисей и его преемник Иисус Навин также почитали скалы и камни и что возле первого Иерусалимского храма, построенного царем Соломоном, стояли два медных столба. «Этот-то Хирам соорудил также две медные колонны для наружной стены храма, в четыре локтя в диаметре. Вышина этих столбов доходила до восемнадцати аршин, а объем до двенадцати локтей»^[178].

Когда в последнее столетие до нашей эры Ирод Великий восстановил этот храм, «входные двери и их карнизы были… украшены пестрыми занавесами, на которых были вышиты узорами цветы и которые свешивались со столбов. Сверху над входом с фриза свешивалась золотая виноградная лоза, кисти которой спадали вниз»^[179].

Это та виноградная лоза, с которой, подобно греческому Дионису, сравнивается Иисус из Назарета. Это один из последних всеобъемлющих символов небесного древа. Его наличие в храме доказывает безуспешность борьбы, которую вели израильские пророки против древнейших религиозных форм. Ибо в зарождающемся христианстве развивается не только страстно осуждаемое поклонение идолам и священным предметам, против которого напрасно выступали многие мужья Израиля, но и совсем новый культ дерева и камня: райское дерево и небесная лестница повторяются в кресте и, в столбе смерти, на котором умер Иисус Христос.