Лунный демон

Аслан присмотрелся к Варе. Хорошенькая, улыбчивая, с ямочками на щеках и яркими карими глазами – такой можно всерьез увлечься. Только почему его взгляд неизменно притягивает другое лицо? Смуглое, светлоглазое, с полуулыбкой на полных губах? Аслан ловил себя не только на желании смотреть на Машу, но и прикасаться к ней. Ему хотелось погладить ее по щеке, проверить, так ли нежна кожа, какой кажется, провести рукой по кудрявым волосам, чтобы понять, жесткие они или мягкие, прижаться к ягодицам, таким аппетитным на вид…

Дальше Аслан решил в своем воображении не заходить, дабы не терять самообладания. Ему необходимо оставаться в ясном уме, чтобы добиться цели.

Аслан всегда был таким, сколько себя помнил. Другие дети теряли голову от пистолетиков, игрушечных самосвалов, велосипедов и мечтали об этих ерундовинах. Аслана же интересовало иное. Он поставил перед собой цель: стать первым в секции детского карате, кто получит черный пояс, и шел к ней, не отвлекаясь на мелочи. Потом были другие цели: стать чемпионом юниорской лиги, взрослой, попасть на чемпионат мира, выиграть, заполучить крупный рекламный контракт, сделать карьеру в кино, да не российском, а голливудском…

Запнулся Аслан на чемпионском титуле – проиграл финальный поединок. Причем позорно. Не рассчитал силы. Переоценил себя. Его все потом успокаивали. Говорили, что проиграть такому матерому бойцу не позор. Тем более Аслану явно не хватало опыта. Он был еще очень молод, зелен, чтобы тягаться со звездой карате. И не только свои – приятели, тренер, родители были такого мнения. И устроители, и комментаторы, и журналисты – все считали Аслана Умарова молодцом. Ему даже крупный рекламный контракт предложили. Пусть он не чемпион, зато красавец! Но Аслан отказался. Он хотел прославиться не как обычный смазливый мальчишка, а как победитель.

Аслан дал себе зарок в следующий раз обязательно завоевать чемпионский титул. Вот только сразу по возвращении в Россию он попал в аварию. Причем, как всегда, из-за своей самонадеянности. Он гонял на старенькой, но отлично прокачанной «Мазде» с восемнадцати лет. Всегда лихачил. Подрезал, обгонял, нарушал правила. И все с рук сходило. Аслана даже ни разу всерьез не штрафовали, только за незначительные превышения скорости. И вот на двадцать четвертом году жизни, когда уже и опыт водительский неплохой, взял и влетел в столб, не успев проскочить на мигающий зеленый. К счастью, не разбился. И даже не сильно пострадал. Подумаешь, руку сломал в двух местах. Ерунда это!

Аслан и сам так думал. Вот только рука не восстановилась окончательно. Как ни разрабатывал – не слушалась так, как раньше. Аслан собирался сделать повторную операцию, но врач отговорил, сказал, что не стоит рисковать. Кости здорово были раздроблены, если еще раз вмешаться, можно навредить, и тогда рука совсем перестанет двигаться.

«Вы молоды, друг мой, – сказал ему на прощанье врач. – У вас вся жизнь впереди. Займетесь чем-то другим. Не сошелся же на карате свет клином!»

Аслан и сам это понимал. Но уйти на «пенсию» ему было бы не так обидно, выиграй он чемпионат. И парень захандрил, не знал, куда себя деть. И как заработать на жизнь. В институт он поступил только в двадцать один год, так что диплом еще не скоро получит, а кушать надо сейчас. А еще помогать маме и младшей сестренке. Отец Аслана пропал без вести вскоре после возвращения сына из больницы. Выехал поздним вечером из города, где работал, в поселок, где жил. Пришлось задержаться из-за какого-то аврала. Перед выходом позвонил домашним. Сказал: «Закончил, собираюсь на электричку, ждите через полтора часа». И еще у жены блинов попросил. Отец родился, вырос и большую часть жизни прожил в Чечне. Предпочитал кавказскую кухню. Но когда переехал в Россию, полюбил толстые дрожжевые блины. Причем ел их с селедкой и мелко рубленным зеленым луком. Кто-то угостил разок, и все, отец Аслана, что называется, пропал. Супруге пришлось научиться печь эти самые блины, да чтобы именно такие, как надо: мягкие, пышные, не сладкие и не соленые, но и не кислые, а с ненавязчивым вкусом. Не всегда они удавались такими. Поэтому мама Аслана редко пекла блины, только по особой просьбе своего благоверного.

В ТОТ день блины удались! Даже дети, не питавшие к ним слабости, с удовольствием съели по штуке – больше им не дали, сказали: вот папа приедет, сядем все вместе за стол и поедим. Аслан помнил, с каким нетерпением ждал отца. Запах блинов щекотал ноздри, вызывал урчание в желудке. Парню так хотелось поскорее до них добраться, что он мысленно поругивал отца за то, что он так задерживается.

Кто бы знал, как Аслан потом мучился, вспоминая мысли, которые проносились в его голове в ТОТ день! Ему даже иногда казалось, что это он во всем виноват! Думал об отце плохо, вот и накликал беду…