Лунный камень Сатапура

— Вы не дома. Я не уверена, что вода здесь достаточно чистая для детей княжеской крови. Сперва я должна сама попробовать, — вызвалась Первин. Не хотелось ей, чтобы дети принимали хоть что-то из рук Адитьи.

Падмабаи насупилась:

— Вы же обещали, что мы здесь остановимся, чтобы поесть и попить!

Адитья подозвал Падмабаи к себе.

— Вслушайтесь. Слышите, как поет чайник? Будьте добры, княжна, снимите чайник с огня.

— Что? — удивленно спросила Падмабаи.

— Да-да. Вы уже большая, справитесь, — стоял на своем шут.

— Нет, не смейте! — вмешалась Первин, пытаясь перехватить Падмабаи, но дорогу ей перегородил пес. Девочка заспешила к жаровне, Первин взмолилась: — Не трогайте! Обожжетесь!

Шут расхохотался, и Первин разгадала его уловку: он вынудил ее запретить княжне что-то сделать, и теперь Падмабаи этого захочется еще сильнее.

Адитья перегородил Первин дорогу и не дал ей схватить княжну, а та протянула ладошку к огню и сомкнула ее на железной ручке. Закричала, отдернула руку, чайник закачался. Девочка потеряла равновесие и упала прямо на край железной жаровни.

Первин с криком бросилась к ней, но Адитья схватил ее за плечи.

— Стоять! Ее заберет огонь, как потом и ее брата.

Услышав крик Падмабаи, Ганесан залаял. Адитья пнул его в бок, пес отскочил. Первин чувствовала, как руки Адитьи сжимают ей плечи, — она билась, но вырваться не могла.

— На помощь! — закричала она, зная, что за лаем никто не услышит.

— Прекратите! — яростно перебил ее Адитья, заламывая ей руку за спину. Из этого положения она увидела, что Джива Рао исчез. Боль в плече была невыносимой, но она вырывалась и билась, чтобы отвлечь Адитью. И при этом молилась про себя, чтобы князь побежал не в лес, а к охотничьему домику, а там позвал на помощь.

Адитья перехватил ее за запястья. Начал медленно подталкивать к огню, туда, где лежала, баюкая обожженную руку, плачущая Падмабаи — над нею стоял Ганесан. Девочке было так больно, что она не обращала внимания на угли, тлевшие совсем рядом с юбкой ее кружевного белого платьица.

Адитья прошептал Первин на ухо:

— Вам нужно одно — подтолкнуть угли к ней поближе. Это сочтут несчастным случаем. Вы были в безвыходном положении.

— Нет! Моя задача — оберегать их. И я никогда…

— Даю вам последний шанс. Мы можем стать партнерами. Напишете складную бумагу, какую написали для махарани. Поменяете даты. Докажете, что правителя лучше меня не найти.

Первин затрясло. Нужно бы согласиться, умиротворить его, попытаться успокоить — она знала, что поступить нужно именно так, — но будто бы застыла. Слишком мало места, слишком много страха. Он получит от нее этот документ, а потом он их всех убьет. Поэтому она промолчала.

— Прощайтесь с ними, — сказал Адитья.

Первин, задыхаясь, выкрикнула:

— Беги, Падмабаи! Джива Рао, беги!

Про титулы она забыла.

Адитья, взревев от ярости, толкнул ее прямо в огонь.

На Первин нахлынула волна невыносимого жара, дым удушал. Она попыталась отстраниться и увидела, что бок и рукав ее кафтана для верховой езды охвачены пламенем. Боли Первин пока не чувствовала, но знала, что она скоро придет.

Джива Рао тянул сестру к дверям башни. Первин всем телом навалилась на Адитью и закричала во всю силу легких. Страх в этом крике появился сам собой, а если шут решил сосредоточиться на ее уничтожении, возможно, он не поймает детей.

Первин боролась с человеком гораздо ее сильнее, и тут в голове у нее мелькнула мысль: вот что значит быть опекуном. Не собиралась она умирать за юных правителей Сатапура, но судьба распорядилась иначе.

Первин закричала снова и услышала за спиной какой-то шум. Она с ужасом следила, как пес опустил морду к ее предплечью и погрузил в него зубы.

Но боли укуса она не почувствовала. А вот рука едва не вылетела из сустава, потому что Ганесан дернул ее прочь от огня. Она перекатывалась с боку на бок, пытаясь сбить пламя. Поняла, что Адитья ее больше не держит. Посмотрела в сторону, увидела ноги в твидовых джодпурах, стремительно поднимавшиеся по лестнице.

Почему Адитья решил подняться наверх, а не выбежать в дверь?

Потому что с охотничьей башни открывается отличный обзор.

Первин, шатаясь, встала и побрела к лестнице. Первый шаг дался ей с трудом — руки почти не слушались, равновесие было не поймать. Но она сделала второй шаг, а потом и третий.

Она поднялась всего лишь на метр, когда чьи-то сильные руки ухватила ее за локти. Вновь накатила паника. Видимо, пламя и страх сделали свое дело, она все перепутала, ей просто показалось, что шут убежал наверх.

— Первин! Остановитесь!

То был голос Колина.

— Первин!

Она качнулась назад, привалилась к нему, и от этого движения оба потеряли равновесие и вместе рухнули на земляной пол.

— Простите, — извинился Колин, выкарабкиваясь из-под нее. Первин посмотрела на него, радуясь своему спасению и одновременно сгорая от стыда после столь тесного соприкосновения. Все те ощущения, которые посетили ее в гостевом доме, так при ней и остались.

Чтобы заговорить, пришлось хоть немного выровнять дыхание. Далось ей это с трудом.

— Я все еще горю?